Страх - Дэн Гарднер (2020)

Ученые, особенно исследователи в области медицины, уже давно жалуются, что журналисты предпочитают те научные работы, в ходе которых обнаруживается тот или иной риск или угроза. Врачи детской больницы SickKids в Торонто решили проверить это наблюдение эмпирическим путем. Они отметили, что в профессиональном медицинском журнале Journal of the American Medical Association от 20 марта 1991 года были одновременно опубликованы результаты двух исследований на тему заболеваемости раком у детей, проживающих в непосредственной близости от атомных электростанций. В первом случае результаты исследования подтвердили, что риск есть. Во втором – опасности не обнаружили. Широкая пресса традиционно сообщает о результатах исследований, которые публикуются в JAMA, так что это был отличный тест на предубежденность журналистов. Всего врачи насчитали 19 газетных статей. В девяти из них было упомянуто только об исследовании, выявившем угрозу. Не было ни одной статьи, в которой говорилось бы только о не выявившем опасности. В десяти статьях были упоминания об обоих исследованиях, но при этом гораздо больше внимания уделялось тому, которое выявило опасность.

Несмотря на необъективность этого подхода, его можно понять, как и тенденцию предпочитать эмоциональные истории точным данным. Как отмечает персонаж одного из рассказов Маргарет Этвуд: «Никто не любит плохие новости. Но они нам нужны. Нам нужно знать о них, чтобы не оказаться перед лицом угрозы неожиданно. Стадо оленей на лугу, головы опущены, мирно щиплют траву. Вдруг в отдалении лай – это дикие собаки. Головы, как по коман­де, поднялись, уши навострились. Готовы сорваться с места в безум­ный бег». Это первобытный инстинкт. Наши предки не отрывались от своих дел и не изучали горизонт, когда кто-то говорил, что поблизости нет львов, но вот предупреждение «Лев!» привлекало всеобщее внимание. Так запрограммирован человеческий мозг – и у читателей, и у журналистов. Эксперимент, проведенный психологами Майклом Сигристом и Джорджем Кветковичем, показал, что, когда студентам Университета Цюриха предлагали оценить результаты нового исследования об определенном риске для здоровья (пищевые красители, электромагнитные поля), они считали результаты более достоверными, если риск для здоровья был выявлен. Психологи сделали заключение, что «люди больше склонны доверять исследованиям с негативными результатами, чем тем, которые показывают отсутствие риска».

Для журналистов природная склонность к плохим новостям накладывается на сложность передавать хорошие новости в формате личных историй. Как, например, рассказать историю женщины, у которой нет рака груди? Или бывшего заключенного, ставшего законопослушным гражданином? Или что самолет приземлился без проблем и по расписанию? «Сотрудник почты доволен своей жизнью» – подобный заголовок вряд ли привлечет внимание, в отличие от, например: «Сотрудник почты убил восемь человек», – о, это то, что можно вынести на первую полосу.

Проблема может возникнуть даже с тем, как рассказывать о статистически репрезентативных плохих новостях. Статьи о серийных убийцах привлекают читателей. Вот только среднестатистический преступник – это 17-летний подросток, совершивший мелкую кражу, а читать о подростке и мелкой краже далеко не так захватывающе, как о серийных убийцах. Что касается статистически репрезентативной жертвы вируса лихорадки Западного Нила – без симптомов, без последствий, – ни одному журналисту не удалось бы написать об этом статью так, чтобы она вызвала интерес у кого-то, кроме статистиков.