Страх - Дэн Гарднер (2020)

Лоуренс Кили в своей книге War Before Civilization: The Myth of the Peaceful Savage («Война до цивилизации») рассказывает: у археологов и антропологов нет недостатка в доказательствах того, что уровень физического насилия среди древних людей, а также в изолированных племенах современного мира был и остается крайне высоким. Десятилетиями европейцы, путешествовавшие по пустыне Калахари, считали живущих там бушменов племени кунг-сан «безобидным народом», о них даже была написана книга с одноименным названием. Однако, когда ученые начали изучать это племя более пристально, пишет Кили, оказалось, что число убийств у них «от 20 до 80 раз превышает аналогичный показатель основных промышленно развитых стран». Когда в начале ХХ века впервые был установлен контакт с изолированной этнической группой коренных народов Северной Америки, состоявшей из 15 семей эскимосов, «каждый взрослый мужчина этой народности хотя бы однажды совершил убийство». В конце XIX века число убийств у индейского народа яганов, живущего в южной части Южной Америки, было в десять раз выше, чем в США.

По мнению некоторых ученых, называть это убийствами не совсем верно, так как в некоторых случаях это скорее похоже на проявление насилия на войне, чем на бытовые преступления. С этой точки зрения Кили приводит пример племени гебуси из Новой Гвинеи: «Согласно расчетам, американским военным за время девятилетнего военного конфликта пришлось бы уничтожить практически все население Южного Вьетнама вдобавок к числу убийств внутри США, чтобы сравняться с этим показателем в племени гебуси».

Приведенные доказательства позволяют сделать вывод, что уровень насилия в развитых странах сегодня гораздо ниже, чем в обычных человеческих отношениях. Фактически он является самым низким за всю историю человечества.

В последние десятилетия снижается и уровень «легализованного» насилия – войн и военных конфликтов. «Вероятность войн между государствами, как и гражданских войн внутри государств, самая низкая с 1960 года», – заявил Монти Маршалл из Университета Джорджа Мейсона в интервью New York Times в 2005 году. О том же говорят и результаты другого крупного исследования, проведенного Центром безопасности человека Университета Британской Колумбии. «За последние десятилетия глобальное состояние безопасности претерпело значительные положительные изменения, но этот факт остается почти незамеченным. Число гражданских войн, проявлений геноцида и международных военных конфликтов резко снизилось». Только с начала 1990-х годов это снижение составило 40%. И опять же большинство людей убеждено, что ситуация прямо противоположная. Эндрю Мак, руководитель Центра безопасности человека, рассказал мне: «Всякий раз, когда начинается война, происходит масштабный акт политического терроризма или что-то подобное, это получает широкое освещение в СМИ. Когда военные конфликты завершаются, они тихо отходят на второй план. Если СМИ вообще соберутся об этом упомянуть, это будет один абзац на 16-й странице. Так что у людей складывается впечатление, что число новых военных конфликтов постоянно растет, и они не понимают, что гораздо больше войн уже закончилось, чем началось».

Уровень преступности снижается. Число военных конфликтов снижается. И это еще не все хорошие новости. «Жестокость как способ развлечения, человеческие жертвоприношения как часть религиозных верований, рабство как бесплатная рабочая сила, территориальные завоевания как политика государства, геноцид как способ обогащения, пытки и унижения как повседневное наказание, смертная казнь за мелкие правонарушения и идеологическое несогласие, убийство как механизм политической преемственности, изнасилования как “издержки” войны, погромы как способ выплеснуть накопившуюся злость, убийство как основной способ решения конфликтов – все это было неотъемлемой частью повседневной жизни на протяжении почти всей истории человечества, – пишет Стивен Пинкер[34]. – Но сегодня во всем цивилизованном мире все это практически сошло на нет».