— Так точно, — поклонился начальник штаба. — Самыми успешными операциями стало наступление частей генерала Ноги у Бицзыво и Вафангоу. Предприняв атаку и выявив расположение позиций русских, он запросил поддержку у Того. И тот ее оказал. Плотный обстрел из орудий большого калибра вынудил русских отойти. По этой причине я и настаиваю на подводе к Ляояну части осадной артиллерии.

— Успеется, — отмахнулся Ояма. — И что, Ноги успешно наступает?

— С переменным успехом. У них оказалось проложено две хорды путей вдоль западного и восточного берега Ляодунского полуострова. Маневрируя по ним своими железнодорожными орудиями, они сумели потопить три канонерские лодки и изрядно повредить еще пять. Кроме того, они совершают артиллерийские налеты на маршевые колонны Ноги.

— Железнодорожные орудия… — произнес и покачал головой Ноги. — Удалось выяснить, какие?

— Разные образцы. Сведения поступают очень противоречивые. На текущий момент мы смогли достоверно подтвердить наличие у них двух составов, вооруженных батареей четырехдюймовых гаубиц. Они-то и оказались самыми неприятными для маршевых частей Ноги, обеспечивая внезапный, кратковременный, но очень массированный обстрел. Известно о наличии двух или трех составов с шестидюймовыми гаубицами и как минимум одного состава с пятидюймовыми морскими пушками. Последний и оказался повинен в уничтожении и повреждении наших канонерских лодок.

— Полуостров же простреливается. Почему адмирал Того не может решить этот вопрос?

— Он ремонтирует поврежденные корабли в Сасебо.

— Все еще ремонтирует? — удивился Ояма. — Что же там такого случилось?

— Там все не так просто и бравурно, как писали в газетах.

— Мы всей страной отбирали на флот лучших. Строили им безумно дорогие боевые корабли на верфях Владычицы морей. Такие корабли, которые и Королевском флоте были бы жемчужинами. И все оказалось «не так просто и бравурно»? Вы серьезно?

— Тактическая подготовка русских моряков оказалась на высоте. Видимо, мы, вслед за англичанами, недооценили масштаб тех изменений, которые проходили последние десять лет. Как я смог выяснить, там совершенно непонятно, кто на кого ловушку ставил.

— А как все красиво звучало… как радостно… — покачал головой Ояма. — Англичане рассказывали о том, что русские построили совершенно убогие корабли и развалили подготовку боевых офицеров.

— Как и немцы, уверенные в ничтожности русской армии, — грустно улыбнулся начальник штаба.

— Где новая линия обороны русских на Ляодуне? Это удалось выяснить?

— Пока нет, но мы полагаем у Цзиньчжоу. По моим сведениям, люди адмирала потихоньку готовятся и тралят подступы с моря. Минный крейсер русских там все подходы минами завалил. Не подойти.

— Минный крейсер, — покачал головой Ояма. — Его ведь построили до войны по специальному проекту?

— Совершенно верно. А еще тральщики, тоже по специальному проекту. Очень, надо сказать, толковые. У Порт-Артура идет непрерывная минная война и столкновение легких сил. Подход наших эсминцев для постановки минных заграждений русские по неведомой причине всегда выявляют заранее. На подходе. И недурно парируют. Эти их осветительные снаряды очень полезным делом оказались. Приходиться ставить мины с парусных лодок, почему-то их они не замечают в темноте и тумане, а винтовые корабли замечают. Словно слышат шум винтов и механизмов. Но эти постановки каждое утро парируют их тральщики быстро и легко убирая эти немногочисленные мины.

— Хм. Может быть и слышат. Почему нет? Артиллерию же нашу они вычисляют как-то? Мы сорок девять тяжелых орудий потеряли, пока не поняли, что нужно менять позиции после нескольких выстрелов.

— Да, — мрачно кивнул начальник штаба. — Мы пока не понимаем, как русские их так быстро вычисляют.

— Поэтому я и не хочу сюда, к Ляояну подводить осадные парки. Мы их попросту потеряем. Лучше уж там, в Ляодуне пускай постараются.