Чужая месть - Григорий Шаргородский (2018)

Она стояла в обществе трех незнакомых мне молодых офицеров. Два корнета и поручик. Все примерно одного возраста и степени опьянения. Судя по усам, а также погонам – гусары. Они были так заняты дамой, что пропустили историю с пощечиной, иначе неизвестно, как эти двое восприняли бы мою компанию. И все же блеснуть фольклором из другого мира мне пришлось – анекдотами. Начал с темы поручика Ржевского и его извечной партнерши Наташи, которую я поименовал как некую девицу Ростову. Эти имена собравшимся ни о чем не говорили, так что ажиотажа не вызвали. Для затравки, чтобы прощупать почву, зашел со вполне невинной истории о дирижере, который, по мнению поручика, зачем-то пугает орущую от испуга певицу. Затем осторожно выдал заявление поручика о том, что ему всегда охота, ну и завершил именинной свечкой, которую Наташа не знала куда вставить.

После четвертого анекдота баронесса начала икать от смеха и потребовала прекратить это безобразие. Гусары, которые к этому времени уже ржали, как их любимые жеребцы, тут же сменили стиль развлечения и наперебой стали приглашать даму танцевать. В этот сложный гусарский ритм пару раз каким-то чудом вписался и Дава.

Я усиленно снимал стресс шампанским, попутно жалел, что нет ни водки, ни коньяка, но все равно чувствовал себя вполне прилично. Дава уплывал с баронессой в водоворот танца нечасто, так что скучно не было. Под конец Ольга попробовала вытащить на танцпол и меня, но я уперся, как козел. В итоге она пригрозила заняться моим хореографическим воспитанием лично.

Из последнего танца Дава вернулся какой-то загадочный и шепотом сообщил мне, что пора сваливать. Сердечно распрощавшись с баронессой и новыми знакомыми, имена которых в моей шумевшей от шампанского голове так и не задержались, мы покинули бал.

Но вечер, как оказалось, не закончен, как и знакомство с Ольгой Филипповной.

– Ты на чем сюда прибыл? – спросил Дава, когда мы забрали из гардероба верхнюю одежду.

– На извозчике, – удивленно ответил я.

– Тогда поедем на твоем, а папенькиного соглядатая отправим домой.

– Как хочешь, – равнодушно пожал я плечами, сообщая лакею, чтобы подали экипаж Игната Силаева.

Гаврила по-прежнему сохранял залихватский вид, но не обошелся без нового украшения – синяка. Все-таки довыпендривался. При Даве мне не хотелось вести задушевные разговоры с извозчиком, так что я ограничился сокрушенным покачиванием головы. На что лихач ответил белозубой улыбкой: значит, вхождение в мир водительской элиты Топинска того стоило.

Даве хватило пары слов, чтобы объяснить Гавриле, куда именно нам нужно ехать. Похоже, в этом городе Белые Дачи известны всем, кроме меня.

– Почему они белые и зачем нам туда, если хозяйка осталась на балу?

– Потому что от пьяных гусариков нужно было как-то избавляться. Так что Ольга Филипповна уже сказалась уставшей и едет за нами следом. Что же касается белизны дач, скоро сам увидишь.

И действительно увидел. Минут через пятнадцать мы выехали из города и практически сразу после двух хуторов увидели обрамленное высокой чугунной оградой поместье. Свет практически полной луны подсвечивал серебристое облако, которое как туман затянуло все охваченное защитным периметром пространство. Почему защитным? Да потому что когда мы подъехали к воротам, я рассмотрел на прутьях приклепанные бляшки с рунами.

Интересно, во сколько обошлась хозяйке настолько мощная защита и откуда у нее такие деньги?

Даву здесь знали, так что два свирепого вида охранника без вопросов открыли ворота.

Серебристым облаком оказались цветы на невысоких деревьях.

– Это что, вишня? – спросил я у Давы.

– Сакура, притом особая. Цветет с весны до осени. Ее аромат очень полезен для здоровья. А также отвар из лепестков, листьев и всякие мази. Наша Оленька зарабатывает на этом бешеные деньги. А еще на купании в прудах, где растут голубые кувшинки.