Сумерки богов - Владислав Савин (2014)

— Генрих, ты отлично знаешь, что еще после убийства нашего "берсерка" Тиле с французских кораблей выгружен весь боезапас, кроме зенитного. Снаряды главной и противоминной артиллерии, торпеды, даже стрелковое оружие экипажа — все это хранится на берегу под нашим караулом, так что назвать французов полноценными боевыми единицами никак нельзя. И у меня физически не было времени на долгую игру — результат был нужен немедленно. В то же время я не мог привлечь кого-то из итальянцев — велик был риск утечки информации. Ну а французы в Генуе были чужие. И так уже пришлось разыграть "захват корабля группой патриотичных итальянских офицеров", среди которых, если честно, не было ни одного итальянца. Ну, а тряпку на мачте можно было стерпеть одни-двое суток. Глупцы поверили и попробовали связаться — дальше было дело техники. И в завершение — предложение всей компании: или подвергнуться суду военного времени по обвинению в государственной измене, или полное и искреннее сотрудничество. Впрочем, наиболее интересных я изъял — протоколы их допроса в папке, приложенной к докладу.

— Прочел. И думаю, не поторопился ли ты? Если британцы так жаждут влезть в Италию — пусть бы их люди вступили с русскими в конфликт?

— К сожалению, таких указаний я не получал. И теперь уже не переиграть.

— Ладно, старый друг. Сейчас я хочу поручить тебе еще одно дело. Генуя показала, что оно тебе вполне по силам.

— Что на этот раз?

— Еще один заговор с целью убийства нашего обожаемого фюрера.

— Кто? Есть улики?

— А вот это, дорогой Руди, ты мне и предъявишь. Предупреждаю, что положение очень опасное — вдруг заговорщикам удастся осуществить свое гнусное дело? Что ж, тогда нам останется лишь отомстить, чтобы никто не ушел от возмездия. Предполагаю, что все мерзавцы из верхушки армии — эти генералы спят и видят, как после берут власть и расправляются с неугодными им. Ты хорошо меня понял?

— Один вопрос, Генрих. Месяц назад, в этом же кабинете ты говорил мне противоположное. Что мы никоим образом не заинтересованы в…

— Это было до Ватикана, Руди. Кто ж знал, что на нас ополчится весь мир? И теперь наш лично шанс спастись — лишь если кое-кто умрет.

— Критический срок исполнения?

— Чем раньше, тем лучше. Пока Германия еще не стерта с географической карты. А это неизбежно случится, когда русский каток двинется с Одера дальше.

— Станут ли русские с нами разговаривать? И что мы можем им предложить — кроме того, что они могут взять сами?

— А это уже не твоя забота, Руди. Ты только сделай свое дело — и поверь, что Германия тебя не забудет!

"Не забудет, — подумал Гиммлер, когда за Рудински закрылась дверь, — войдет твое имя в анналы истории, только вот в каком качестве? Ты уж прости, старый приятель — но в таком деле свидетелей оставаться не должно!

И с чего ты решил, что мы будем договариваться с русскими? Британцы с янки очень не хотели бы отдавать Сталину Европу, но любое соглашение с фюрером для них — это потеря лица! Что ж, в этом вопросе мы охотно пойдем навстречу. Что выберут англосаксы, если мы предложим им альтернативу: или наша односторонняя капитуляция перед ними, или русские орды первыми войдут в Париж? И что останется Сталину, когда на Одере встанут уже британские томми?

А ты, Руди, не обессудь. Ты был настоящим другом и очень ценным инструментом. И я никогда не стал бы, при ином раскладе… но уж очень крупная игра идет, так что прости".

Гиммлер не был бы так спокоен, если бы узнал, о чем в эту минуту думает группенфюрер Рудински: "Считаешь меня всего лишь исправным служакой, Генрих? Что ж, служакам тоже хочется жить. И в твоем плане не учтена одна важная деталь — мой контакт с русскими. А потому, возмездия не будет! Вопрос лишь технический: русские настаивают, чтобы ефрейтор был передан им живым".

Вместо эпилога. Берлин, рейхсканцелярия, 7 марта 1944