Там, где раки поют - Делия Оуэнс (2019)

– Мог бы вернуться, когда подрос. Сначала выживал как мог в подворотнях Атланты. – Джоди ухмыльнулся. – Уходя, я прихватил семьдесят пять центов из той кучки, что отец на кухне оставил, и ведь знал, что ворую у тебя, не у него. Перебивался случайными заработками, пока не забрили в армию. После учений – прямиком на войну. Когда вернулся, уже слишком много времени прошло – думал, ты тоже давным-давно сбежала. Потому и не писал, решил не возвращаться, в наказание себе. Я тебя бросил – значит, не имею права вернуться. А два месяца назад выпустился из Технологического и в магазине увидел твою книгу. Кэтрин Даниэла Кларк. Чуть не сдох от радости и от боли, ну и решил тебя разыскать. И начал отсюда.

– Ну вот и отыскал. – Киа впервые улыбнулась. Глаза были у него те же. Тяготы меняют лица, но глаза – окно в прошлое, и Киа разглядела в них прежнего Джоди. – Джоди, мне так больно за тебя. Я тебя нисколько не виню. Ни ты, ни я не виноваты, мы оба жертвы.

Джоди улыбнулся:

– Спасибо, Киа.

Оба едва сдерживали слезы, оба прятали глаза.

Помолчав, Киа сказала:

– Ты не поверишь, но Па одно время обходился со мной по-доброму. Стал меньше пить, учил меня рыбу ловить, и на лодке мы с ним много ходили, избороздили все болото. Но потом опять запил, а вскоре исчез.

Джоди кивнул:

– Да, знавал я его и с хорошей стороны, но без бутылки он долго не мог продержаться. Он как-то обмолвился, что всему виной война. Я теперь понимаю, как она корежит человека. Но нельзя вымещать злобу на жене, на детях.

– А Ма, остальные? Ты слышал о них хоть что-нибудь? Где они сейчас?

– О Мэрфе, Мисси и Мэнди ничего не известно. На улице встречу – не узнаю. Разметало всех в разные стороны. А Ма… вот еще почему я хотел тебя разыскать, Киа. О ней есть новости.

– Новости? Какие? Рассказывай. – Руки у Киа похолодели до кончиков пальцев.

– Ничего хорошего, Киа. Я всего две недели как узнал. Ма умерла два года назад.

Киа поникла, спрятала лицо в ладонях. Из горла вырывались тихие всхлипы. Джоди потянулся к ней, но Киа отстранилась.

– У Ма есть сестра, ее зовут Розмари, она пыталась нас разыскать через Красный крест, когда Ма умерла, но не вышло у нее ничего. И только два месяца назад вышли на меня, через армию, помогли связаться с Розмари.

Киа хрипло прошептала:

– Все эти годы Ма была жива. День за днем я ее ждала, высматривала на тропинке. – Она встала, оперлась о раковину. – Почему она не вернулась? Почему никто мне не сказал, где она? А теперь поздно.

Джоди тоже встал, обнял, несмотря на ее сопротивление.

– Прости меня, Киа. Присядь. Расскажу тебе, что я узнал от Розмари. – Он дождался, пока Киа сядет, и продолжил: – Ма, когда ушла от нас, была больна – тяжелый нервный срыв; она вернулась в Новый Орлеан, свой родной город. Она была больна, телом и душой. Я немножко помню Новый Орлеан. Мне было лет пять, когда мы оттуда уехали. Помню только красивый дом с большими окнами, а за окнами сад. Но когда мы сюда перебрались, отец запретил все разговоры о Новом Орлеане, о бабушке с дедушкой. И постепенно все почти стерлось из памяти.

– Я не знала.

– Розмари рассказала, что их родители с самого начала были против брака с Па. Когда Ма с Па уехали в Северную Каролину, у них не было ни гроша за душой. Спустя какое-то время Ма написала Розмари, жаловалась на жизнь – мол, живет она в хижине посреди болота, а муж-забулдыга колотит ее и детей. А спустя годы вдруг объявилась. В своих любимых туфлях под крокодилову кожу. Грязная, со спутанными волосами. Несколько месяцев Ма молчала, ни слова не говорила. Жила в своей бывшей комнате в родительском доме, к еде почти не притрагивалась. К ней приглашали, ясное дело, докторов, но никто ей помочь не мог. Мамин отец связался с шерифом из Баркли-Коув, спросил, где ее дети, но ему ответили, что за болотным людом следить – гиблое дело.

Киа не сдержала всхлип.