Там, где раки поют - Делия Оуэнс (2019)

– Вот, смотри. Судя по этим рисункам и записям, у самок птиц только один яичник.

– Черт подери, Джо! У нас тут не урок биологии. Работай, не отвлекайся.

– Подожди секунду. Вот, видишь? Это перо самца павлина, а в записях сказано, что за миллионы лет перья у самцов отрастали все длинней и длинней, для привлечения самок, и в итоге самцы едва могут оторваться от земли. Летать почти разучились!

– Ты все? У нас работы невпроворот.

– Увлекся, очень уж интересно.

– За дело, приятель!

* * *

Минут через десять Джо снова подал голос. Выйдя из тесной спальни и стоя на пороге гостиной, шериф сказал:

– Попробую-ка угадать. Ты нашел чучело трехглазой мыши.

Ответа не последовало, но когда Эд вышел на веранду, Джо помахал красной шерстяной кепкой.

– Где ты ее нашел?

– Вот здесь, на крючке, вместе с куртками, шапками и прочим.

– Прямо тут, на виду?

– Да, прямо тут.

Шериф достал пластиковый пакетик с красными волокнами, взятыми с джинсовой куртки Чеза в ночь его гибели, и приложил к красной кепке.

– На вид те же самые. Цвет, размер, толщина – все сходится, – подтвердил Джо, изучив кепку и образец.

– Да, верно. И там и там пушистая бежевая шерсть вперемешку с красной.

– Вот и разгадка!

– Кепку, ясное дело, на экспертизу. И если волокна совпадут, допросим Болотную Девчонку. Кепку – в пакет, и подписать не забудь.

Провозившись еще часа четыре, они встретились на кухне.

Эд потянулся.

– Думаю, если бы было еще что, то уже попалось бы на глаза. Если надо, приедем снова. А на сегодня хватит.

Возвращаясь по разбитой дороге в город, Джо рассуждал:

– Наверно, будь это ее рук дело, спрятала бы красную кепку подальше, а не вешала на виду.

– Может, она не думала, что волокна останутся на его куртке. Или что в лаборатории их могут опознать. Наверняка она ни о чем таком не знает.

– Что ж, зато знает много чего другого. Про всяких там самцов павлинов, как они из-за самок даже летать разучились. Не пойму, к чему все это, но тут что-то явно непросто.

35

Компас

1969

Однажды в июле 1969-го, после появления Джоди прошло больше семи месяцев, в почтовом ящике очутилась вторая книга: Кэтрин Даниэла Кларк, “Птицы Восточного побережья”, – необычайной красоты, с богатейшими подробностями. Киа провела рукой по роскошной обложке – с ее же рисунком, серебристой чайкой. И улыбнулась:

– Ну что, Рыжик, и ты на обложку угодил!

С пакетом в руках Киа свернула к дубовому леску, поискать грибы и зарисовать их. Влажная лесная подстилка холодила босые ноги, неподалеку желтела семейка поганок. Внезапно Киа замерла. На старом пне стояла картонка из-под молока, красная с белым, как когда-то, давным-давно. Киа звонко рассмеялась.

Внутри оказался завернутый в папиросную бумагу старый армейский компас в медном футляре, позеленевшем от времени. Киа не сдержала восторженного возгласа. Конечно, она и без компаса всегда могла разобраться со сторонами света, однако в пасмурные дни, когда солнце пряталось за облаками, с компасом было бы сподручнее.

Она развернула записку.

Дорогая Киа, это компас моего дедушки, с Первой мировой. Дедушка мне его подарил, когда я был маленьким, но я им не пользовался, вот и подумал – вдруг тебе он будет нужнее?

С любовью, Тейт

P. S. Рад, что ты можешь прочесть эту записку!

Киа перечитала слова “дорогая” и “с любовью”. Тейт. Золотоволосый мальчик в лодке, который перед грозой показал ей дорогу домой, оставлял ей в подарок птичьи перья, учил ее читать; нежный подросток, ее первая любовь, свидетель ее превращения из девочки в девушку; молодой ученый, убедивший ее писать.