Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

Если бы не Робин, ничего бы больше не случилось. Мы ее не искали. И не выбирали так, как Линдси. Однажды постучавшись в нашу дверь, Робин изменила всю нашу жизнь.

Это произошло во вторник. Я только что вошел в дом. Время ланча, дома никого не было, а у меня еще оставалась пара часов до следующего урока. Прошел почти год после случая с Холли, и наша жизнь вернулась в нормальное русло. Тело Холли сгинуло, поглощенное болотом. Мы с Миллисент не говорили о ней, я больше не ждал полицейских сирен. Мое сердце перестало заходиться бешеным стуком всякий раз, когда звонил телефон или дверной звонок. Моя бдительность притупилась. И я не был наготове, когда открыл дверь.

На крыльце стояла молодая женщина лет двадцати с небольшим, в джинсах, плотно облегавших ноги, и рубашке с разорванным воротом. Ногти у нее были красными, помада на губах розовая, а длинные волосы – цвета жареного каштана.

За ее спиной виднелся маленький красный автомобиль, припаркованный на улице: старенький, почти классика. За несколько минут до этого я заметил его у знака «Стоп» неподалеку от нашего дома. Женщина за его рулем посигналила, но мне даже в голову не пришло, что сигналит она мне.

– Чем я могу вам помочь? – спросил я незнакомку.

Она вскинула голову, искоса оглядела меня и улыбнулась:

– Я так и думала, что это вы.

– Простите?

– Вы – приятель Холли.

От имени, упомянутого незваной гостьей, мое тело дернулось так, словно я вставил палец в розетку.

– Холли?

– Ну да, я видела вас с ней.

– Мне кажется, вы ошиблись. Вы обознались.

Конечно же, она не обозналась. Я узнал ее.

Когда Холли выписали из лечебницы, один из врачей помог ей устроиться на работу в бакалейную лавку, на полставки. Холли выкладывала на полки товар. И именно туда я заходил – сказать Холли, чтобы она держалась от нас подальше, перестала запугивать мою жену и преследовать нашу семью.

Я даже не предполагал, чем это может обернуться.

Я заехал в тот магазинчик в понедельник утром, когда сотрудники только начали размещать товар на полках, а покупателей почти не было. Холли в одной из ниш расставляла на стеллаже коробки с батончиками мюсли. Она была одна. Когда я шел к ней по проходу, она обернулась, и в ее чистых зеленых глазах блеснул испуг.

Уперев руки в боки, Холли не сводила с меня взгляда до тех пор, пока я не подошел к ней вплотную.

– В чем дело? – спросила она.

– По-моему, мы еще не знакомы, – протянул я свою руку, ожидая, что Холли ее пожмет.

В конце концов, она подала мне руку.

Я сказал Холли, что сожалею о том, что нам пришлось познакомиться таким образом, – при иных обстоятельствах, в другом месте и в другое время мы могли бы стать семьей. Но теперь это оказалось невозможно. Потому что своим поведением она запугала мою жену и детей. Мои дети этого не заслужили; они никогда и ничего плохого ей не делали.

– Пожалуйста, – попросил я, – оставь мою семью в покое.

В ответ Холли рассмеялась мне в лицо.

Она хохотала так, что из уголков ее глаз брызнули слезы. Но и тогда она не перестала смеяться. И чем дольше это продолжалось, тем униженней я себя чувствовал. А ее смех от этого становился еще более заливистым. Я на собственной шкуре понял, что испытывала при общении с ней Миллисент. И разозлился.

– Ты – сука! – выругался я.

Холли прекратила смеяться. В ее глазах засветился гнев:

– Убирайтесь отсюда!

– А если я не уберусь? Если я останусь здесь и превращу твою жизнь в ад? – мой голос прозвучал громче, чем следовало.

– Уходите.

– Держись подальше от моей семьи!

Холли посмотрела на меня – недвижная, как статуя. Она даже не пошевелилась.

Я развернулся и пошагал прочь, ощущая замешательство и беспомощность. Я не смог образумить Холли, не смог добиться от нее понимания.

Робин стояла в конце прохода и все видела.