Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

Гроб сделан из такого темного дерева, что кажется почти черным. А внутренняя обивка персиковая, очень нежного оттенка. Этот цвет как нельзя лучше подходит белокурым волосам Тристы и абрикосовой губной помаде. Тристе идет этот цвет, и я радуюсь тому, что кто-то угадал, как ее надо загримировать.

А вот наряд Тристы совсем не вяжется с ней. Темно-синее платье с длинными рукавами, на шее нитка жемчуга, в ушах сережки-гвоздики, тоже с жемчугом, – все это не в стиле Тристы. Такое ощущение, будто кто-то купил этот комплект накануне погребения, потому что решил, что ее нужно похоронить в чем-то величаво-торжественном, а не в том, во что она любила наряжаться.

Это меня расстраивает. Мне не по душе мысль о том, что Триста будет пребывать в вечности в ненавистном наряде. И я тешу себя надеждой, что она не видит с небес свои похороны.

– Она выглядит прекрасно, – говорит Миллисент

Если бы я мог что-нибудь сказать Тристе, я бы попросил у нее прощения. За этот наряд, за свои расспросы об Оуэне, за то, что мы с Миллисент его воскресили.

Я бы также сказал ей, что Энди прав. Она обворожительна. Я знаю это, потому что понимаю, что имел в виду Энди.

И Миллисент обворожительна. Именно так я бы ее описал. Она была обворожительна, когда мы познакомились. Она обворожительна сейчас. Если бы она умерла и мне пришлось говорить на ее похоронах, я бы сказал то же, что и Энди. Если бы мне пришлось описывать, насколько она была обворожительна, сознавая при этом, что я больше никогда с ней не увижусь, я бы потряс небесам кулаком. Или тому, кто мне порушил всю жизнь. Энди порушил жизнь я. Его друг.

37

Мужчина на телеэкране слишком тучный и нездоровый на вид, полумертвый в свои пятьдесят с хвостиком. У него мягкое, округлое брюшко, руки уже начинают дрожать, а на голове топорщится ежик седых волос. Я хорошо знаю людей такого типа. Мои клиенты такие же или были такими же.

Джош берет у него интервью перед отелем «Ланкастер». Этот человек первым говорит, или, скорее, намекает, что Наоми была не такой девушкой, как ее все описывают.

– Я не хочу сказать, что она делала что-то плохое, – подчеркивает толстяк. – Просто я думаю, что мы должны быть честны насчет Наоми, если хотим ее найти.

Он приезжал в наш городок дважды в месяц по работе и был частым гостем в «Ланкастере». И он несколько раз встречался с Наоми, как и с некоторыми другими постояльцами.

– Скажем так: она не всегда общалась с гостями отеля только по рабочим вопросам.

– Вы можете высказаться конкретнее? – спрашивает Джош.

– Не думаю, что мне нужно это делать. Люди достаточно умны, чтобы понять, что к чему.

Этот человек первый, кто упоминает о делишках Наоми на стороне. И не последний.

Один за другим на экране появляются сотрудники отеля, утверждающие, что знают всю подноготную Наоми. Она спала со многими мужчинами. Некоторые из них были гостями отеля. Никто из интервьюируемых не говорит о деньгах. Это был секс ради секса. Наоми не была проституткой. Она была двадцатисемилетней женщиной, которая переспала не с одним постояльцем гостиницы.

Первый из ее любовников скрывает свою личность. На телеэкране его силуэт размыт, голос искажен.

– Вы останавливались в отеле «Ланкастер»?

– Да.

– И вы были знакомы с портье по имени Наоми?

– Да.

– И у вас был с ней секс?

– Мне стыдно признаваться, но – да.

По его словам, Наоми была агрессором. Она сама ему навязалась.

На экране сменяются мужчины. Новые тени, искаженные голоса. Все сохраняют инкогнито. Никто из мужчин, спавших с Наоми, не называет себя. Не потому что они все женаты – некоторые из них холосты или разведены. Просто никто из любовников Наоми не желает признать, что был всего лишь «одним из ее мужчин». Или одной из ее побед. Кто-то в репортаже называет их именно так.