Петербургский рубеж - Александр Михайловский, Александр Харников (2014)

За охрану самого здания отвечал старший лейтенант Бесоев. Они вместе с управляющим обошли все чердаки, даже забрались на крышу. Старлей прикидывал — где можно установить видеокамеры для обзора, а где стационарные посты для наблюдения из окон верхних этажей. На случай обороны были намечены позиции для снайперов и пулеметчиков. Не забыли и средства охранной сигнализации. Надо было сделать всё, чтобы ни один посторонний человек, даже случайно, не смог попасть во дворец. Особенно случайно, ибо сие есть наглядное доказательство некомпетентности охраны.

С управляющим, которого, как я узнал, звали Дмитрий Семенович, мы составили списки всех, кто работал во дворце: слуг, поваров, дворников. Я попросил управляющего кратко охарактеризовать каждого из них, на предмет благонадежности. Вроде бы потенциальных «кротов», по его словам, быть не должно, но ведь и желающих знать о том, что творится за стенами дворца великого князя, предостаточно. Поэтому я попросил Дмитрия Семеновича присматривать за своими подопечными и в случае, если их поведение начнет вызывать подозрение, немедленно сообщать об этом поручику Бесоеву. В дальнейшем я собирался установить жучки в помещении для прислуги. Как говорится, береженого и Бог бережет…

Потом настало время обеда, о чем нам напомнила служанка, посланная хозяйкой дома. Как прилежные школьники, мы отправились мыть руки, а потом послушно прошли в столовую. За обедом Ксения Александровна вела себя непринужденно, рассказывала разные смешные истории и слухи о жизни столичного бомонда. Правда, сама супруга великого князя Александра Михайловича в свет выезжала редко — все-таки она была многодетной матерью. Родила мужу пятерых детей, сейчас они мал-мала меньше: старшей, Ирине, было девять, а младшему, Ростиславу, всего два годика. Я знал, что в нашей истории через три года она родит еще одного сына — Василия, но говорить об этом Ксении я не стал. Зачем? Неизвестно, как еще жизнь повернется.

Когда обед закончился, и прислуга, убрав со стола, вышла и закрыла за собой дверь, Ксения, видимо, устав бороться со своим любопытством, засыпала нас с Ниной Викторовной вопросами об их будущем, а о нашем прошлом. Мы, как могли, отвечали. Больше всего ее интересовала — и это вполне естественно — судьба мужа и детей. Зная о том, что семейная жизнь их вскоре даст трещину и превратится во что-то кошмарное — дочь царя с любовником и ее законный муж с любовницей вчетвером весело проводят время на курорте, бр-р-р-р! — мы старались не касаться таких пикантных моментов и отделывались общими словами.

Мы рассказывали о грядущей мировой войне, о революциях — Февральской и Октябрьской, о последовавшей за ними Гражданской войне, интервенции, разрухе, НЭПе, индустриализации и о многом-многом еще. Ксения жадно слушала наш рассказ, охала, закрывала лицо руками — словом, весьма живо реагировала на события, которые еще не произошли и, даст бог, не произойдут.

Нашу оживленную беседу прервал управляющий, тихо вошедший в столовую. Он подошел к Ксении и, склонившись, что-то прошептал ей на ушко. Наша хозяйка вздрогнула, вскочила с места и, извинившись, вышла вместе с ним. Мы с Ниной Викторовной переглянулись. У нее в сумочке тихонько запищала рация.

— Похоже, что сейчас нам предстоит главный и самый важный разговор, — тихо сказала полковник Антонова.

И она оказалась права. Сообщение, переданное по рации, гласило, что во дворец приехал Николай II.

ТАМ ЖЕ.

ДВАДЦАТЬЮ МИНУТАМИ ПОЗЖЕ.

Дверь открылась, и в столовую вошел сам император Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский, князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский… Словом, царь Николай II собственной персоной. Сзади шла смущенная Ксения. Мы с Ниной Викторовной встали, приветствуя Хозяина земли русской…