Вихри враждебные - Александр Харников, Александр Михайловский (2017)

В другое время я с удовольствием бы погулял по прекрасному парку. Особенно с такой очаровательной спутницей, как Натали. Но дело есть дело. В одном из кафе я увидел быдловатую физиономию Александра Львовича Парвуса, при рождении нареченного Израилем Лазаревичем Гельфандом, чем-то похожую на морду собаки-боксера. Хотя собаки, наверное, оскорбились бы таким сравнением. В сущности, они милейшие существа, в отличие от некоторых представителей рода человеческого.

Господин Парвус сидел за своим столиком в полном одиночестве, при этом лениво прихлебывая шампанское из высокого бокала. Было похоже на то, что он кого-то ждал. Уж не Троцкого ли? Если это действительно так, то это была бы двойная удача, и мы сможем повязать сразу двух «пламенных революционеров».

Но, скорее всего, Парвус просто вышел на охоту за представительницами слабого пола. Несмотря на свою довольно отталкивающую внешность, он числился завзятым ловеласом. Для меня непонятно, что именно находили в нем женщины, но он часто имел одновременно по несколько любовниц, которые играли у него роль своеобразного гарема. Почему-то особым вниманием Парвуса пользовались толстые блондинки, хотя и мимо прочих дам он тоже не проходил спокойно.

Я специально прошелся вместе с Натали совсем рядом со столиком Парвуса, и тот сразу сделал стойку на мою спутницу. Его маленькие, заплывшие жиром глазки заблестели. Он оценивающе осмотрел фигуру Натали и, видимо, приняв решение, в дальнейшем, не отрываясь, внимательно наблюдал за нами.

Мы с Натали сели за свободный столик, и к нам тут же подскочил «халдей», принявший наш заказ. Я, как и положено «кавказскому князю», гордо подбоченился и осмотрел заведение. За несколько столиков от нас устроился ротмистр Познанский вместе со своей командой. Они делали вид, что уже изрядно пьяны, вели себя шумно, громко хохотали и отпускали сальные шуточки проходившим мимо дамам. Метрдотель настороженно поглядывал на них, прикидывая, стоит ли вызвать полицейского прямо сейчас или еще немного подождать.

Теперь следовало как можно достовернее разыграть ссору между мной и Натали. Парвус умный и хитрый человек, а потому, почувствовав фальшь, он насторожится, и тогда его будет трудно без шума и пыли вывезти из Базеля.

Но, как ни странно, ссору мы разыграли просто блестяще. Если бы ее увидела приемная комиссия ВГИК, то нас с Натали сразу бы приняли на актерский факультет вне конкурса. Впрочем, и тем, кто служит в нашем богоугодном заведении, тоже частенько приходится перевоплощаться по долгу службы. Как, например, сейчас. И экзамен у нас принимает не приемная комиссия, а сама жизнь. И тот, кому она не поверит, как правило, пропадают бесследно.

Парвус с большим интересом смотрел на наше представление. Когда же я, пробормотав грузинское ругательство, быстрым шагом вышел из кафе, а Натали вполне натурально зарыдала, оставшись сидеть за столиком, Парвус, выждав несколько минут, подсел к ней и начал утешать расстроенную даму. Достав из кармана своего пиджака платок, он стал вытирать слезы, текущие ручьем из ее прелестных глаз.

Потом, когда Натали немного успокоилась, Парвус стал что-то шептать ей на ухо, словно случайно, раз за разом касаясь разрумянившейся щечки Натали. Обольститель старался вовсю. И жертва «не устояла».

Натали последний раз всхлипнула, перестала плакать и доверчиво кивнула Парвусу. К тому времени ротмистр со товарищи, рассчитавшись с официантом, нетвердой походкой покинули кафе. При этом метрдотель с облегчением вздохнул, когда их шатающиеся из стороны в сторону фигуры скрылись в глубине аллеи парка.