Стучат на стыках колеса, надрывается, свистит паровоз, тянущий поезд в Берлин. В четырехместном купе, которое занимаю я с ротмистром Познанским и двумя нашими клиентами, напротив меня сидит Лева Троцкий, левый глаз которого почти не виден из-за ядреного синяка. Он собран, зол и готов к бою. Но он понимает, что одолеть на кулаках даже меня одного у него нет никакой возможности. Парвус, напротив, полностью спокоен. Он уже знает – в чьи лапы попал, а потому обдумывает дальнейшую линию поведения. Вот кто настоящий кукловод, который дергает за веревочки, управляя «пламенными революционерами». Но я знаю, что Парвус тоже не самостоятелен в своих действиях. За ним стоят силы, которые и вершат делами, меняющими всю мировую историю. И наша задача – узнать как можно больше про эти силы. Впрочем, сия работа – прерогатива нашего Деда – Александра Васильевича Тамбовцева, который в Новой Голландии будет работать с господином Парвусом, что называется, с толком, с чувством, с расстановкой.

Его очаровательная «приманка» – милейшая Натали и двое ее помощников занимают купе по соседству. Вместе с ними едет и наш ангел-хранитель – криминальрат Ганс Кригер. Он будет сопровождать всю нашу веселую компанию до границы с Россией, попутно решая все возможные проблемы с местными властями.

«Так вот он какой, северный олень, будущий кровавый демон революции, – подумал я, разглядывая своего визави. – Молод – сейчас он не старше меня. Если и не красив, то чертовски обаятелен. Действительно, есть в нем что-то демоническое – эдакое земное воплощение людского зла в его химически чистом виде. Подобные персонажи нравятся экзальтированным дамочкам и обезумевшим от крови человеческим массам. Он сейчас активно старается внедрить в жизнь теорию перманентной революции, созданную присутствующим здесь Парвусом. Такие как он, отрицая террор до революции, дорвавшись до власти, развернут в России такую бойню, которой потом ужаснется весь мир. Это вам не вдохновенный теоретик Ленин и не приземленный практик Коба, собирающийся построить царство всеобщей справедливости. Этот сын хлебного спекулянта ненавидит не императора лично, не семейство Романовых и не абстрактный царизм, а все население России. Одним словом, маньяк с фантазией. А потому он особо опасен».

– Чего вы от меня хотите? – наконец прервал молчание Троцкий-Бронштейн, взглянув на меня исподлобья своими маленькими, сдвинутыми к переносице, черными глазками.

– Если честно, то мне бы лично хотелось, чтобы вас не было вообще, – сказал я, – чтобы Лейба Давидович Бронштейн исчез бесследно, и никто и никогда о нем больше не услышал. Как, впрочем, и ваш приятель Парвус. Вы оба есть зло в чистом виде.

При моих словах ротмистр Познанский одобрительно хмыкнул, а Парвус изменился в лице. Троцкий же нервно вскинул голову.

– Да кто вы, черт возьми, такой, чтобы решать – кому жить, а кому умирать? – раздраженно спросил он.

– Штабс-капитан Бесоев Николай Арсентьевич, – сказал я, – в данный момент служу по ведомству Главного управления государственной безопасности и являюсь личным порученцем императора Михаила Второго.

– Палач, мечтающий залить всю Россию народной кровью, – нервно бросил мне в лицо Троцкий, – верный слуга проклятого царизма. Когда-нибудь вы ответите за все свои преступления.

Ситуация начала меня немного забавлять. Да, в храбрости Лейбе Бронштейну не откажешь, но вот насчет ума… Хотя дураком он тоже не был.

– Господин Бронштейн, мы с вами не на митинге, – я попытался вернуть Троцкого в реальный мир. – А насчет палача – так вы ошибаетесь. Встреча с работниками ГУГБ вам еще только предстоит.

Потом я повернулся к ротмистру и спросил:

– Михаил Игнатьевич, скажите, мы разве совершали какие-нибудь преступления?

– Я что-то ничего похожего не припоминаю, – в тон мне ответил тот, – господина Бронштейна явно ввели в заблуждение.

– А как же вооруженное нападение и похищение?! – взвился Троцкий.