Господин Изобретатель. Часть I - Анатолий Подшивалов (2020)

— Да, ты прав, внучек, упокой, Господи, душу раба твоего Григория (оказывается это имя было дано Генриху при крещении и помози скорбной разумом рабе твоей Лизавете, — дед перекрестился. — Не буду бередить тебе душу, внучек, да и доктор не велел – слаб ты еще. Если силы у тебя есть, поговори еще с одним человеком, я его как нашего родственника сюда привел. Не удивляйся, он жандармский ротмистр: я сначала тоже велел его гнать, но он настырный оказался и добрался не мытьем, так катанием до меня. Он человек умный и установил, что «лабалаторию» вашу взорвали снаружи, и адскую машинку нашел, а полицейские, даром, что неделю возились, так ничего и не выяснили, посчитали, что Генрих сам сгорел при опытах. Он тебя долго не задержит, только главные вопросы задаст, больше десяти минут обещал тебя не мучить и чтобы ты долго не говорил. Он здесь, я его позову и сам рядом буду. Он сначала хотел с глазу на глаз с тобой говорить, но я уперся и сказал, что только в моем присутствии, а то врач его вовсе не велит пускать (он жандармов и полицию не любит и здесь им спуску не дает – мол, больной слаб и клятва Гиппократова не дает мне права ему вредить, пусть хоть сам царь придет, я и его не пущу). Пробовали и генералы – не пускает. Этот жандармский ротмистр мне многое рассказал и он на правильном пути. Он знает про взрывчатку и лекарство – я ему подтвердил, но ему надо, чтобы сказал ты.

Дед встал и приоткрыл дверь, в которую прошел внешне ничем не примечательный человек лет тридцати. Он внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Я – жандармского корпуса ротмистр Агеев Сергей Семенович. Александр Павлович, когда вы последний раз видели вашего сотрудника Михеля Рунге? Поскольку вам, наверно, дату точно вспомнить тяжело, скажите, за сколько часов или дней до взрыва?.

— Накануне, а в день взрыва он был в лаборатории с Генрихом около одиннадцати вечера, больше я его не видел.

— Хорошо, можете опознать его на фотографии?

Ротмистр показал мне несколько фотографий разных людей, почему-то в иностранной военной форме.

— Да, на второй справа. Это он, а почему он в форме?

— Вот этот?

Ротмистр еще раз показал мне указанную мной фотографию. Я кивнул.

— Это капитан разведывательной службы немецкого генерального штаба Альфред Вайсман. Еще несколько вопросов и я больше не буду вам досаждать. Вы разрабатывали новое взрывчатое вещество? В лаборатории были его запасы?

— Вещество мы получили, но запасов никаких не было. Была подана заявка на привилегию, где сказано о возможном использовании.

— Да, я знаю, таков порядок. А еще что-то, представляющее интерес для немцев вы делали у себя?

— Мы почти закончили получение нового лекарства для лечения инфекций, которое может спасти многих раненых, такого ни у кого нет.

— Благодарю вас, Александр Павлович, более не смею вас утруждать. Желаю скорейшего выздоровления. Как только вы немного окрепнете, мы продолжим наш разговор. Разрешите откланяться, честь имею!

Глава 14

Дед сообщил, что привилегия на «Русский пурпур фабрики Степанова» подписана министром финансов и вступила в силу. По «Желтому солнечному фабрики Степанова» (замаскированному тротилу) принято положительное решение после уточнения названия и сферы применения. Вопрос был в том, для чего используется вещество – или как краситель или как средство для ускорения горно-проходческих работ и строительства дорог. Против второго возражала компания Нобеля. Дошло до царя и Александр Третий начертал. «Отдать долю русским и быть по сему», так что швед утерся. На днях Привилегию подпишет министр финансов – а куда ему деться после резолюции царя.[36] А вот немцы отказались выдать патент, тогда как французы – согласились, англичане и американцы, узнав о немецком отказе, теперь колеблются.