Головокружение - Франк Тилье (2015)

Я подумал о топоре, о своей руке и теле. И о Фариде. Я любил этого парня, хотя и ничего о нем не знал, даже как его на самом деле зовут. Мишель взял топор обеими руками:

– Отойди!

Не вставая на ноги, я выполз в темноту. Когда же кончится это мучение? Мне было страшно. Я прижался к скале, не сводя глаз с нашего жилища. На ткани палатки плясала бесформенная тень Мишеля, а топор в его руках походил на открытую змеиную пасть, готовую ужалить. Он наклонился, наверное, чтобы откинуть покрывало. Я представил себе голое белое тело мальчика, а над ним железную маску палача. Господи, Фарид ведь хотел, чтобы его обмыли и похоронили, как положено, и помолились за него… Но даже после смерти его оскверняют… Мне захотелось встать и прекратить все это, но я не смог.

Тень поднялась во весь рост и с силой опустила топор.

Звук дробящего кости металла пронизал меня даже сквозь заткнутые уши. Этот хруст мне никогда не забыть. Я хрипло закричал, а тень выпрямилась, и над тяжелой железной башкой, как клыки, протянулись полоски крови. Раздался еще один короткий удар, потом крик Мишеля, который я буду помнить до последнего вздоха.

Кто-то тронул меня за плечо. Я заорал и отшатнулся.

– Да я это, я…

Рядом стоял Мишель. Должно быть, я на какое-то время потерял сознание. Он схватил меня за руку и потащил к палатке. Я не хотел входить внутрь, но он сказал, что Фарида там нет.

– А где он?

– Где-то там, в пещере. Пошли.

Внутри стенки палатки были забрызганы кровью, кровь капала с маски Мишеля. На коремате виднелись глубокие борозды. Большим и указательным пальцем Мишель держал маленький зеленоватый прямоугольник, похожий на печатную плату с дыркой посредине.

– Чтобы до него добраться, пришлось отрубить ногу. Слава богу, Фарид был мертв, хоть не мучился.

Я не отреагировал ни на то, что увидел, ни на то, что услышал. Он взял мою руку и указал на браслет цепи:

– А тут должен быть второй. Указания в письме не врали. Если бы я тогда ушел, моя голова…

Он постучал пальцами по маске:

– Это что-то вроде электронного чипа, он был прикручен маленьким болтом, который проходил в дырку на карточке и крепился в стальном браслете цепи. Твоя рука не дает его вытащить, но, освободив браслет, я его легко достану.

Я вцепился ногтями в коремат. Десять ногтей, десять пальцев… Передо мной на полном огне стояла кастрюля. Донышко у нее уже светилось красноватым светом, пламя гудело. Кухонная утварь, в которой мы сварили мою собаку и согрели столько воды, теперь послужит прижигателем. Конечно, если мне не прижечь артерии и вены и не запечь мясо, я изойду кровью, как прирезанная свинья. Мишель крепко взял меня за руку:

– Думаю, Жо, я над тобой хорошо поработаю. Все будет чисто.

Он так себя подбадривал, словно руку собираются отрубить ему. Он разложил вокруг себя иглу и много нейлоновых ниток, стояли два стакана с водой. Лезвие топора было в крови. У меня в голове все еще звучал треск перерубаемых костей.

– Пить, дай мне попить.

Он протянул мне стакан с теплой водой. Половину я разлил на себя. Я уже ничего не мог удержать в руках. Он взял кастрюлю за ручку рукавом куртки и слегка взболтал ее содержимое.

– Эх, было бы хоть чуток водки, ты бы принял на грудь… Да и я тоже. С алкоголем все намного легче.

Он опустил в кастрюлю кусочек нейлона, и тот сразу растаял.

– Хорошо нагрелась. Пора начинать. Чем ближе к делу, тем больше я боюсь причинить тебе боль. Проклятье! Что на меня нашло?

Теперь я лежал на земле, а Мишель осторожно обматывал мне руку рубашкой Фарида, в которую насыпал кусочков льда.

– Холод столько времени портил нам жизнь, пусть теперь послужит на пользу. Надо замедлить циркуляцию крови, и ты перестанешь чувствовать руку, как под анестезией. Сделаем тебе анестезию.

Я посмотрел на смертоносный силуэт топора и выдохнул: