Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

Душ ощущается как райское блаженство, как сладостный, теплый, желанный отдых после адского дня. Вытираю полотенцем волосы и надеваю чистое нижнее белье, потом нахожу свои самые мягкие спортивные штаны, к ним – рубашку из микрофибры и носки. Я намерена спать одетой почти полностью, за исключением кроссовок, которые снабжены эластичными шнурками, чтобы в случае чего их можно было надеть мгновенно. Диван достаточно удобный, и я кладу свой пистолет так, чтобы сразу дотянуться до него, дулом от себя. Слишком многие люди, одержимые паранойей, забывали о безопасности в обращении с оружием.

К своему изумлению, я мгновенно засыпаю, и мне даже не снятся сны. Может быть, я слишком устала. Просыпаюсь от тихого писка кофеварки, готовящей утреннюю порцию кофе, и, еще не до конца разлепив глаза, делаю себе мысленную пометку: сказать Ланни, что, если меня снова арестуют, пусть выключит эту чертову штуку. За окном все еще темно. Я нахожу свою подплечную кобуру, застегиваю ее поверх рубашки, сую в нее пистолет и иду налить себе кофе. В носках я передвигаюсь очень тихо, но все равно слышу, как в коридоре со скрипом отворяется дверь.

Это Ланни. Я с первого взгляда понимаю, что она почти не спала, поскольку уже одета в черные мешковатые штаны и намеренно разорванную в нескольких местах серую футболку с изображением черепа. В разрывы виден черный топик, и я думаю, что два года назад мне приходилось спорить с дочерью, чтобы она надевала топик под футболку. Ланни причесала волосы, но не выпрямила их, и легкие естественные волны при каждом движении блестят на свету. Кровоподтеки у нее под глазами стали ярко-багровыми с переходом в бурый, а нос слегка распух, но не так сильно, как я опасалась.

Однако даже с этими следами на лице она красива, очень красива, и у меня перехватывает дыхание от неожиданной боли. Я принимаюсь деловито размешивать сахар в кофе, чтобы не выдать своих эмоций; даже не знаю, почему ощущаю их. Они заполняют меня, словно невероятно сильная теплая волна, и мне хочется уничтожить весь мир, если этот мир снова попытается повредить ей.

– Подвинься, – говорит Ланни, и я отодвигаюсь с ее пути, когда она тянется за чашкой, стоящей на полке. Проверяет ее – это уже рефлекс, усвоенный с тех пор, когда ей было двенадцать лет и она обнаружила таракана в чашке; тогда мы жили в очередном съемном доме. Потом наливает себе кофе. Она пьет его без сливок и сахара – не потому, что ей так нравится, а потому, что, с ее точки зрения, так правильно.

– Итак, мы всё еще живы.

– Пока живы, – соглашаюсь я.

– Ты проверяла «Сайко патрол»?

Мне страшно делать это, но она права. Это следующий этап.

– Через некоторое время проверю.

Ланни горько усмехается.

– Полагаю, в школу мне идти не следует.

Одета она совсем не для школы. И к тому же совершенно права.

– Никакой школы. Может быть, пора перевести вас на надомное обучение.

– О да, круто. Мы никогда больше не уедем из этого дома. Федералы засекут любое обращение в транспортную компанию еще до того, как мы начнем паковать вещички.

Ланни в дурном настроении и явно нарывается на ссору, и я поднимаю брови.

– Пожалуйста, не нужно, – говорю я ей, и она мрачно смотрит на меня. – Мне понадобится твоя помощь.

Дочь закатывает глаза, не переставая сердито взирать на меня, и я подозреваю, что такой хитрый трюк может по-настоящему освоить только девушка-подросток.

– Давай угадаю. Ты хочешь, чтобы я присмотрела за Коннором. Так сказать, побыла его верным стражем. Может быть, выдашь тогда мне значок и… – Она неопределенно, но многозначительно машет рукой в сторону моей подплечной кобуры.

– Нет, – отвечаю я. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной и помогла мне разобрать электронную почту. Возьми свой ноутбук. Я покажу тебе, как это делается. А когда закончим с этим, поговорим о следующем этапе.