Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон (2015)

Я прошу тебя не писать ничего, что причинило бы еще более непоправимый вред Харриет. Ты на своей шкуре испытал, что значит стать предметом травли в СМИ. При этом кампания против тебя носила довольно сдержанный характер, но ты, вероятно, можешь себе представить, чем это обернется для Харриет, если вдруг правда станет достоянием публики. Она уже страдала сорок лет, и, конечно, не следует причинять ей дальнейшие мучения из-за злодеяний ее отца и брата. Я прошу тебя также подумать о том, какие последствия эта история будет иметь для тысяч служащих концерна. Она добьет Харриет и уничтожит нас.

Хенрик.

– Он просил также передать вам, что если вы потребуете компенсации за те финансовые потери, которые понесете, отказавшись от публикации этого материала, он готов обсудить с вами условия. Вы можете выдвигать любые финансовые требования.

– Хенрик Вангер пытается меня подкупить… Передайте ему, что я предпочел бы, чтобы он не делал мне таких предложений.

– Поверьте, для Хенрика эта ситуация так же болезненна, как и для вас. Он очень любит вас и относится к вам как к своему другу.

– Хенрик Вангер – просто ловчила, – сказал Микаэль, вдруг взбесившись. – Он просто хочет замять эту историю. И играет на моих чувствах, зная, что я его тоже люблю. А то, что он говорит, на практике означает, что у меня развязаны руки. Хотя если я опубликую эту историю, ему придется пересмотреть свое отношение к «Миллениуму».

– Все изменилось с появлением на сцене Харриет.

– И теперь Хенрик хочет выяснить, какую мне назначить цену. Я не собираюсь выставлять Харриет напоказ, но ведь кто-то обязан рассказать о тех женщинах, которые попали в подвал Мартина… Дирк, мы ведь даже не знаем, скольких женщин он загубил. Кто расскажет о них?

Лисбет Саландер оторвалась от компьютера и вкрадчивым, почти приторным голосом обратилась к Дирку Фруде:

– Неужели никто в вашем концерне не намерен предложить взятку мне?

Адвокат растерялся: уже в который раз он умудрился ее проигнорировать.

– Если бы Мартин Вангер сейчас был жив, я бы выложила о нем все, – продолжала она. – Какое бы соглашение вы с Микаэлем ни подписали, я бы проинформировала о Мартине во всех подробностях первую встречную бульварную газету. А будь у меня такая возможность, я затащила бы Мартина в его собственную пыточную камеру, привязала бы его к столу и истыкала бы ему мошонку иголками. Но он мертв.

Она повернулась к Микаэлю:

– Такой финал меня устраивает. Ничем нельзя возместить ущерб, который Мартин Вангер причинил своим жертвам. Зато сложилась драматическая ситуация. Ты оказался в таком положении, что можешь продолжать вредить невинным женщинам – прежде всего Харриет, которую ты так горячо защищал в машине, когда мы ехали с тобой сюда. Так что позволь поинтересоваться – что хуже: то, что Мартин Вангер насиловал ее, или то, что ты намерен проделать с нею на страницах таблоидов? Ничего не скажешь – премиленькая дилемма. Возможно, комиссия по этике Союза журналистов подскажет тебе, как лучше поступить.

Саландер сделала паузу. Микаэль вдруг почувствовал, что не может встретиться с нею взглядом, и уставился в стол.

– Но я не журналистка, – наконец сказала она.

– Чего вы хотите? – спросил Дирк Фруде.

– Мартин снимал своих жертв на видео. Я хочу, чтобы вы попытались идентифицировать всех, кого удастся, и проследили за тем, чтобы семьи замученных и убитых женщин получили достойную компенсацию. Помимо этого, я хочу, чтобы концерн «Вангер» впредь ежегодно выплачивал гранты – по два миллиона крон Шведскому государственному объединению кризисных центров для женщин и девушек.

Дирк Фруде пару минут обдумывал цену. Потом кивнул.

– Микаэль, и ты сможешь с этим жить? – спросила Лисбет.