Он заснул раньше Лисбет, а она лежала без сна, прислушиваясь к его дыханию. Потом встала, отправилась на кухню, сварила кофе, уселась в темноте на кухонном диване и стала напряженно думать, куря одну сигарету за другой. То, что Вангер и Фруде должны были надуть Микаэля, она считала само собой разумеющимся. Это вполне в их духе. Но ведь это проблема Микаэля, а не ее… Или нет?

В конце концов Лисбет приняла решение. Она погасила окурок, вошла к Микаэлю, включила торшер и начала тормошить Блумквиста, пока тот не проснулся. Было половина третьего.

– Что случилось?

– Я хочу кое о чем спросить. Сядь.

Микаэль сел и сонно взглянул на нее.

– Когда тебя осуждали за клевету, почему ты не защищался?

Микаэль замотал головой и встретился с ней взглядом. Потом покосился на часы.

– Лисбет, об этом долго рассказывать…

– Давай. Я никуда не спешу.

Он долго сидел молча, взвешивая, что ему говорить и что нет, и наконец решил выложить все начистоту.

– Мне было нечем крыть. Статья действительно искажала факты.

– Когда я хакнула твой компьютер и прочла твою переписку с Эрикой Бергер, вы там обсуждали дело Веннерстрёма, но в основном дискутировали только практические детали процесса и даже не намекнули на то, что произошло на самом деле. Расскажи, где ты проколотся.

– Лисбет, я не могу раскрыть карты. Меня просто кинули. Мы с Эрикой пришли к выводу, что если бы я попытался объяснить, как все произошло на самом деле, это окончательно подорвало бы к нам доверие.

– Послушай, Калле Блумквист, вчера днем ты тут что-то проповедовал о дружбе, доверии и прочих высоких материях… Я не собираюсь выкладывать твою историю в Сети.

Микаэль сопротивлялся из последних сил. Он напомнил Лисбет, что уже далеко за полночь, и заявил, что не в силах сейчас об этом даже думать. Однако она упорно продолжала сидеть, пока Блумквист не сдался. Он прогулялся в ванную, ополоснул лицо и поставил кофейник. Потом снова лег на кровать и рассказал, как два года назад старый школьный приятель Роберт Линдберг, сидя на желтой яхте «Мэлар‑30» в гостевой гавани Архольма, бросил ему наживку. И он, Микаэль, ее проглотил.

– Ты думаешь, что твой приятель тебя надул?

– Нет, нет. Он выложил все, что знал, – я смог проверить каждое слово в документах, зафиксированных в ревизии. Даже съездил в Польшу и сфотографировал железный ангар, где когда-то размещалось огромное предприятие «Минос», а потом взял интервью у нескольких бывших работников предприятия, и все сказали одно и то же.

– Тогда я не понимаю.

Микаэль вздохнул. После краткой паузы он продолжил:

– У меня получился эксклюзивный материал. С самим Веннерстрёмом к тому времени я еще не конфликтовал, но история получилась неопровержимой, и если бы я опубликовал ее тогда, мне действительно удалось бы его прижать к стене. Вряд ли, конечно, ему предъявили бы обвинения в мошенничестве – у него уже имелось одобрение ревизионных инстанций, – но его репутация была бы подмочена.

– Что-то пошло не так?

– По ходу дела кто-то пронюхал, в чем я копаюсь, и Веннерстрём узнал о моем существовании. И неожиданно начали происходить непостижимые вещи. Мне начали поступать угрозы. Раздавались анонимные звонки с карточных таксофонов, которые не удавалось отследить. Эрике тоже начали угрожать. Ей вешали лапшу на уши: завязывай, иначе мы повесим твои сиськи на дверях хлева, и тому подобное. Она, конечно, страшно раздражалась.

Он взял у Лисбет сигарету.

– Потом произошло и вовсе нечто из ряда вон выходящее. Однажды ночью, когда я вышел из редакции, на меня напали двое мужиков. Просто подошли и пару раз врезали. Я оказался совершенно к этому не готов. Мне дали в зубы, и я рухнул на землю. Я так и не смог опознать их, но один из них был похож на олдового байкера.

– Ни фига себе!