Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон (2015)

Вилла Мартина Вангера выглядела как мечта холостяка, воплощенная архитектором – с черной, белой и хромированной мебелью. Даже ценителя стиля Кристера Мальма могли бы вдохновить дорогие дизайнерские изделия. Кухня была оснащена оборудованием для профессионального повара, а в гостиной имелся высококлассный проигрыватель и уникальная коллекция джаза, от Томми Дорси до Джона Колтрейна. Мартин Вангер, будучи весьма состоятельным господином, оборудовал дорогой и комфортабельный, но начисто лишенный индивидуальности дом. Микаэль отметил, что вместо картин на стенах висят репродукции и постеры, какими торгуют в «ИКЕА», – эффектные, но в целом безликие. Книжные полки – по крайней мере, в той части дома, в которой находился Микаэль, – были полупустые; на них свободно размещалась Национальная энциклопедия и несколько подарочных книг, которые обычно дарят на Рождество. Судя по всему, Мартин Вангер тяготел к двум хобби: музыке и приготовлению пищи. В связи с первым он собрал около трех тысяч долгоиграющих дисков, а благодаря второму стал грузным и круглым.

В Мартине сочетались такие трудно совместимые черты, как упрямство, резкость и любезность. Не требовалось особых аналитических способностей, чтобы заключить, что генеральный директор был личностью неоднозначной. Пока они слушали композицию «Ночь в Тунисе», беседа вращалась в основном вокруг концерна «Вангер». Мартин даже не скрывал, что его компания борется за выживание. Сам по себе выбор темы смутил Микаэля. Ведь Мартин Вангер прекрасно сознавал, что у него в гостях находится журналист – экономический обозреватель, и тем не менее обсуждал внутренние проблемы концерна столь откровенно, что это выглядело как проявление легкомыслия.

Но он явно исходил из того, что Микаэль работал на Хенрика Вангера, и этого было достаточно, чтобы Мартин считал его «своим». Так же, как и бывший генеральный директор, его преемник считал: в том, что концерн находится в столь плачевном состоянии, семья Вангеров должна винить только себя. Правда, в отличие от патриарха, он относился к этому факту не так серьезно и не питал ненависти к родственникам. Казалось, что Мартина Вангера просто смешил неисправимый идиотизм его родных. Эва Хассель лишь кивала, воздерживаясь от комментариев. Конечно, они обсуждали эти вопросы и раньше.

Мартин Вангер уже знал, что Микаэль получил задание написать семейную хронику, поэтому он спросил, как продвигается работа. Микаэль улыбнулся и ответил, что с трудом осваивает даже имена многочисленных родственников, и попросил разрешения зайти еще раз и задать несколько вопросов, если это будет удобно. Он уже подумывал, не завести ли разговор о навязчивой идее Хенрика относительно исчезновения Харриет. Блумквист не сомневался, что Хенрик Вангер не раз терзал брата пропавшей девушки своими идеями на этот счет. Кроме того, Мартин и сам должен понимать, что раз Микаэль занялся написанием семейной хроники, то от него едва ли удастся скрыть бесследное исчезновение одного из членов семьи. Однако Мартин, похоже, не собирался упоминать о том происшествии, и Микаэль решил обождать. Рано или поздно непременно появится повод обсудить историю Харриет.

Они засиделись. Наконец выпили на посошок несколько рюмок водки и расстались только около двух часов ночи. Триста метров по скользкой тропинке до своего дома Микаэлю пришлось одолевать в весьма приподнятом настроении. Но в целом он считал, что провел приятный вечер.

Микаэль уже вторую неделю гостил в Хедебю.

Как-то в сумерках в дверь его домика кто-то постучал. Он отложил в сторону папку с полицейскими протоколами, которую только-только успел раскрыть – это была шестая по счету, – и, предусмотрительно прикрыв дверь в кабинет, впустил в дом разодетую в меха блондинку лет пятидесяти.

– Привет. Вот… просто хотела познакомиться. Меня зовут Сесилия Вангер.

Они пожали друг другу руки, и Микаэль достал кофейные чашки.