Инферно - Дэн Браун (2018)

Естественный дефект? А может… и нечто другое. Оживившись, Лэнгдон показал на мраморную панель, подвешенную на петлях к стене возле купели.

– Посмотрите, – попросил он Сиенну. – Нет ли там полотенец.

Сиенна недоверчиво на него покосилась, но спорить не стала. За мраморной дверцей оказался искусно замаскированный шкафчик, а в нем – кран для пуска воды в купель, выключатель света над ней и… стопка льняных полотенец.

Сиенна удивленно посмотрела на Лэнгдона. Профессор же, которому довелось в своей жизни посетить множество церквей по всему миру, прекрасно знал, что почти в каждой крещальне у священников под рукой имелся запас пеленок на случай, если младенец вдруг обмочится, что на крещении случалось довольно часто.

– Отлично! – сказал он, оглядывая полотенца. – Вы не подержите маску? – Он бережно передал ее Сиенне и принялся за работу.

Лэнгдон водрузил на место крышку от купели, которая вновь стала похожа на алтарный столик, затем взял несколько полотенец и расстелил их на крышке, как скатерть. После этого он включил свет над купелью, и загоревшаяся вверху лампа осветила все крещальное место и особенно ярко – полотенца на крышке купели.

Сиенна аккуратно положила маску на крышку, а Лэнгдон, взяв пару новых полотенец, использовал их как прихватки, чтобы вытащить маску из пакета, не касаясь голыми руками. Вскоре посмертная маска Данте лежала лицом вверх под ярким лучом света, напоминая пациента под наркозом на операционном столе.

На свету снятая с лица старика маска вселяла еще больший страх – бесцветность гипса лишь подчеркивала морщины и возрастные дефекты кожи. Не теряя времени, Лэнгдон, вновь используя импровизированные прихватки, перевернул маску и положил ее лицом вниз.

В отличие от лицевой стороны, обратная выглядела не такой старой – ее поверхность была чистой и белой, а не тусклой и желтоватой.

Наклонив голову, Сиенна озадаченно спросила:

– Вам не кажется, что эта часть более новая?

Действительно, разница в цвете была весьма заметной, но Лэнгдон практически не сомневался, что гипс на обеих сторонах был одного возраста.

– Неравномерное старение, – объяснил он. – Обратная сторона маски постоянно находилась в тени, отчего не подвергалась воздействию солнечных лучей. – И он подумал, что теперь будет покупать крем от загара с повышенной защитой.

– Постойте, – вдруг сказала Сиенна, наклоняясь ближе к маске. – Видите?! Вверху! Наверное, именно это вы с Игнацио и увидели.

Лэнгдон быстро перевел взгляд на участок, который немного выделялся цветом, на что он обратил внимание, еще когда маска была в пакете: тонкая линия из каких-то пятнышек располагалась на обратной стороне, напротив лба Данте. Однако при ярком свете стало видно, что эти пятнышки были не естественного происхождения… а рукотворные.

– Тут… какая-то надпись, – прошептала потрясенная Сиенна. – Но…

Лэнгдон напряг зрение. Это была цепочка из витиеватых бледно-желтых букв.

– И это все? – Сиенна не могла сдержать разочарования.

Но Лэнгдон ее не слушал. Кто это написал? И когда? Во времена Данте? Вряд ли. Будь это так, какой-нибудь историк давно бы обратил внимание на надпись в ходе обычной чистки или реставрации, и эта информация стала бы общедоступной. Однако Лэнгдон никогда об этом не слышал.

Гораздо более правдоподобным казалось другое объяснение.

Бертран Зобрист.

Зобрист был владельцем маски и потому имел к ней доступ в любое время. Он мог запросто написать эти буквы и вернуть маску на место, и никто бы об этом не узнал. Марта говорила, что владелец разрешал открывать витрину и доставать маску только в своем присутствии.

Лэнгдон поделился своим предположением с Сиенной. Она согласилась с его логикой, но это объяснение мало что проясняло.