Земля мертвых - Земля мертвых (2019)

– Она была в плачевном состоянии, – проговорил Тюреж, как если бы услышал вопрос. – Измученная шизофренией и шанкрами от множества венерических болезней. Он оплачивал ей лучшие клиники, пока в тринадцатом году она не умерла. Его знакомые заверяют, что Собески каждую неделю отправлялся на кладбище в Пантене, чтобы поклониться ее могиле.

Коп слышать не желал ни о каких человеческих проявлениях Собески. Он продолжил свой рассказ, подчеркивая, сам не зная почему, сексуальное безумие персонажа – и в молодости, когда тот без счета насиловал и нападал, и в зрелом возрасте, после выхода из тюрьмы, когда художник коллекционировал любовниц и любовников.

Но Тюрежа этот аспект, похоже, не интересовал. Он со свистом втянул в себя устрицу и спросил:

– Вы полагаете, он убивал с самого освобождения?

– Без всякого сомнения. Мы нашли в его логове кровь нескольких…

– Но личности жертв так и не установлены…

Новое сслууурррппп… По всей видимости, судья любил глотать устрицы (он заказал самых жирненьких) не торопясь, как любитель куннилингуса, наслаждающийся продолжительностью процесса. Корсо от этого мутило.

– Не важно! – нетерпеливо оборвал он. – Собески – убийца. Он убивал в молодости. Он убивал в тюрьме. Он убивал после освобождения. Его репутация большого художника служила ему лучшим из прикрытий. Поднявшись по социальной лестнице, он поставил себя выше любых подозрений.

Тюреж взял шпильку и выковырял литорину.

– Я не хочу осуждать его, – сказал он, извлекая из раковины сероватый жгутик.

Корсо наклонился вперед, чтобы судье было лучше слышно. Каждое слово он произносил с твердостью молотка, вколачивающего гвозди:

– Собески отсидел семнадцать лет. Ему ни разу не смягчали наказание. Тюремная администрация всегда считала его крайне опасным – для других заключенных и тем более для внешнего мира. В тюрьме он взял на себя роль поборника справедливости, миловал одних и убивал других, тех, кто ему не нравился. Он трахал все, что шевелится, да еще приобщал других сидельцев к извращенным радостям игрищ с веревкой. Собески – настоящий подонок, токсичный продукт, яд для нашего общества, человек, которого надо убить!

Тюреж улыбался, и был прав: если Корсо не хотел сойти за фанатика, то явно просчитался. Он догадывался, как выглядит в свете шарообразных светильников. Господи, сказал он себе, зачем я только пришел! Или надо было взять с собой Барби. Она сумела бы удержать его и не дать сорваться в откровенную ругань.

– Что вы думаете о его официальной… реабилитации?

– У Собески большой талант, это уж точно. Но еще и отличные мозги. Он попал за решетку почти безграмотным, а вышел с кучей дипломов. Но с каких пор убийцы не имеют права быть умными?

Тюреж спокойно кивнул. Теперь он макал ржаной хлеб в соус с луком-шалотом, от этого резкого запаха у Корсо щипало в носу.

– А как вы объясняете разницу в образе действий? Я хочу сказать: если до Софи и Элен он убил других девушек, почему трупы так и не обнаружены?

– Думаю, он постепенно менялся. Выйдя из тюрьмы, он начал с того места, на котором остановился в том городке, Опито-Нёф. Он наверняка беспорядочно душил и уродовал многих женщин, а потом сжигал их в своей печи.

– Не было найдено ни одной органической частицы.

– Существует тысяча способов уничтожить или избежать такого рода отходов.

– Допустим. Но почему потом он стал выставлять своих жертв напоказ?

У Корсо имелись свои соображения на этот счет:

– Его инстинкт убийцы стал более изощренным, а главное, на его манию оказала воздействие живопись.

– Что вы хотите сказать?

– На последние убийства его вдохновили полотна Гойи. Это дань уважения и в то же время произведения искусства.

Взяв щипцы, Тюреж принялся ломать клешню краба, пока не забрызгал все до потолка.

– А Марко Гварньери? Почему он спрятал тело?

Над этим Корсо тоже ломал голову.

– Он его не спрятал.