Земля мертвых - Земля мертвых (2019)

– Этот документ не будет обладать никакой законной силой, – терпеливо возразил Корсо. – Вам в любом случае придется прийти в полицию, чтобы подписать свои показания.

– Скажем, это будет хорошим началом. Я должна защитить себя.

– От кого?

– От ваших полицейских предположений. От вашей природной склонности искать, даже навязывать истину, которую вы установили еще до того, как допросили меня.

Корсо и Барби переглянулись: отличное начало.

– Хорошо, – сдался полицейский. – Приступим. Вы знаете, о чем пойдет речь?

– Да, догадываюсь.

Посетители уселись в кожаные кресла. Диана Ватель осталась стоять, опершись о бюро. Можно было подумать, она позирует для портрета Гейнсборо.

– Наше расследование касается убийства двух артисток…

– Я в курсе. Назовите интересующую вас дату. У меня мало времени.

– Ночь с пятницы первого на субботу второго июля. Что вы делали в этот вечер?

– Я провела его с Филиппом Собески. В девять часов вечера мы пошли ужинать в «Реле Плаза» на авеню Монтень, после чего около одиннадцати вернулись сюда.

– А потом?

– Вам нужен весь распорядок?

– В котором часу Собески ушел?

– Примерно в девять утра.

Вмешалась Барби:

– Вашего мужа не было дома?

– Моего мужа никогда нет дома.

Судя по всему, Диана Ватель считала супружескую неверность чем-то вроде псовой охоты. В большой компании и без малейшей скрытности.

– Вы давно знаете Собески?

– Приблизительно полтора года. Мы познакомились в две тысячи пятнадцатом.

– При каких обстоятельствах?

Склонив голову и сжав руки, словно репетируя текст пьесы, она сделала несколько шагов. Столь подчеркнутое поведение совершенно не шло ей, однако на самом деле она могла позволить себе все. Она не следовала правилам хорошего тона, эти правила сами пытались догнать ее…

– Три года назад мы с несколькими подругами основали культурный клуб. Встречались с писателями, художниками. В январе пятнадцатого мы добились приглашения Собески. Он принял нас в своей берлоге в Сент-Уан.

– Это была любовь с первого взгляда? – сыронизировал Корсо.

– Женщина может состариться, ее чувства – нет.

– Я смеялся не над вами, а над Собески. Мне сложно постичь его достоинства… неотразимого донжуана.

– Скажем, он не производит впечатления человека, одержимого страстью к молоденьким девушкам, что представляет собой утешение для женщины моего возраста. Впрочем, думаю, вы с ним уже встречались, это такая странная смесь вульгарности, провокации, но одновременно хрупкости и даже невинности… В эпоху, когда вы с легкостью можете закончить фразу, сказанную почти любым из мужчин, это приятная неожиданность.

Корсо был вынужден признать: противоречия Собески могли заинтриговать.

– Вдобавок большой специалист по части любовных утех.

Корсо никогда не понимал такой похвалы. Как будто половой акт – это одинокий подвиг, вроде приготовления суфле или прыжка с шестом. Ему же, наоборот, казалось, что это касается обоих партнеров и что любовник, продемонстрировавший мастерство с одной партнершей, может оказаться никуда не годным с другой. It takes two to tango[46].

– Наше расследование выявило, что в этой области у Собески особенные пристрастия.

– Я не заметила ничего особенного.

Очередная провокация, намек на заведомо убогие вкусы мелкого полицейского чиновника, каким он является. Корсо не имел желания вдаваться в подробности.

– Важно, чтобы вы поняли одну вещь. Я сплю с Филиппом, но в наших отношениях это не лучшее, далеко не лучшее. Даже несмотря на то, что он в этом вопросе почти совершенство.

– А что лучшее?

Вопрос поступил от Барби.

Диана указала на висящее между двумя окнами, в которые хлестал дождь, небольшое полотно у себя за спиной, которого сыщик не заметил.

– Разумеется, его искусство.