Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка (2020)

— Нет, Елагин, ошибаешься, — Вадим покачал головой, — Ермолаев всего лишь исполнитель, Саломию заказали, и покровители у заказчика были слишком серьезные, вот почему я не мог обратиться в полицию. Заказчику требовалось инсценировать похищение, только поэтому я успел. Они тянули время, козлами отпущения выбрали пару торчков, Саломию привезли в их дом. Я нашел поселок, но где искать ее, понятия не имел, наугад колесил по поселку, как вдруг увидел машину, на которой увезли Саломию, она выезжала из поселка по соседней улице. Когда я нашел тот сарай, где ее держали, он уже загорелся. Скорее всего, парни вернулись, оглушили торчков и усыпили Саломию. А потом подожгли дом.

— Усыпили? — резко развернулся к нему Елагин. — Зачем?

— Она сказала, что беременная, наверное, пожалели…

«Она спала, Никита, я знаю, угарный газ он… усыпляет». Он заскрипел зубами, чтобы не взвыть и сцепил руки за спиной, а Вадим продолжал, и Никиту не покидало ощущение, что тот ему… исповедуется, что ли.

— Лишь только я вынес ее из дома, взорвался баллон с газом. Думаю, так все и планировалось. Я не стал везти ее в клинику отчима, отвез к знакомому, тот специализируется на ожогах, а когда Саломия очнулась, рассказал ей о наследстве и предложил выбор, вернуться к тебе или поехать со мной.

— Она выбрала тебя. Почему?

Вместо ответа Вадим поставил на комод продолговатую черную коробочку, и Никита услышал голос Ермолаева, а затем еще один голос… Он стоял, как заторможенный, отказываясь верить тому, что слышит, у него даже волосы встали дыбом.

— Саломия… она слышала эту запись?

Вадим кивнул, почему-то избегая смотреть Никите в глаза.

— Это твоя семья заказала ее, поэтому она решила уехать в Штаты и вступить в наследство уже от своего имени.

— Пусть моя семья, — Никите тяжело давалось каждое слово, — но почему она сбежала от меня?

Вадим молча прикоснулся к коробке, и дальше Никита снова увидел, как стены падают ему на голову. Его голос. Его разговор с рекламным отделом. И это даже не монтаж, он и сам бы подумал что ему не нужны ни жена, ни ребенок. А еще звонок отцу…

В груди сдавило, и Никита чуть не задохнулся.

«Она думала, что я ее предал, и все эти годы считала меня убийцей, бедная девочка…»

— Ролик… Это был гребаный рекламный ролик… Постой, Беккер, ты же слушал весь офис, разве у тебя не было записей из других кабинетов?

— Потом… Сначала я тоже думал, что ты в теме, но потом получил записи из других кабинетов и понял, что это мой шанс, понимаешь? И я решил использовать этот шанс. Для тебя она была игрушкой, ты даже в свадебное путешествие потащил свою любовницу, а я любил ее, я вытащил ее из огня, я сохранил ей ребенка!

Никита согнулся пополам, как от удара.

«Семь, восемь…»

— Да, не смотри волком, Елагин, мне доктора сразу сказали, что организм не справится, что лучше прервать беременность, но я знал, что Саломия тогда не захочет жить. Этот ребенок и родился благодаря мне…

— Мой сын.

— Что?

— Я говорю, мой сын. Этот ребенок мой сын, которого ты у меня украл, и мою жену, и восемь лет моей жизни, да, Беккер?

«Десять, одиннадцать…». Вот теперь можно уже не сдерживаться. Голова Вадима дернулась от удара, глухо стукнувшись о стену, а потом Никита с размаху впечатал его в бетон.

Он бил без ненависти и остервенения, просто вбивался кулаком в лицо, грудь, не давал упасть, тащил вверх и снова вдалбливал в стену.

— Стой, Елагин, — захрипел Беккер, сплевывая кровавый сгусток, — очнись, ты совсем озверел!

Никита взял его за плечи и несколько раз ударил коленом, а затем вжал в горло локоть.