Бойся меня 18+ - Алайна Салах (2020)

— Ты наверняка слышала о масонах. Те, кто состояли в этом клубе, отчаянно желали к ним приблизиться: депутаты, звезды шоу-бизнеса, спортсмены мирового масштаба, директора крупнейших холдингов. Когда у человека денег больше, чем он имеет возможность потратить, ему становится дико скучно. Кто-то подсаживается на алкоголь и наркотики, кто-то вступает в беспорядочные половые связи в лицами обоих полов, включая детей, кто-то, чтобы не свихнуться от пресыщенности, ударяется в благотворительность. Общество псевдо-масонов было создано, как один из способов выпустить пар и польстить себе принадлежностью к высшей касте. В него вступали целыми семьями и платили поистине королевские взносы. Предполагалось, что его члены должны быть сверх образованными, обладать отменным вкусом и безукоризненными манерами. На базе этого общества была даже основана закрытая школа и в будущем планировалась постройка университета. Мне было четыре года, когда отец решил, что меня пора готовить к вступлению в «орден», как он это называл. Нянь и горничных он категорически не признавал, а потому предполагалось, что мое воспитание целиком ляжет на мою мать. По его мнению, это было очень кстати, потому что в тот год на седьмом месяце беременности она потеряла ребенка — девочку, которую она так сильно хотела — и ей было необходимо отвлечься. Позже я узнал об истинном масштабе ее личной трагедии. По какой-то причине моя мать хотела иметь дочь, а не сына, и рожать меня ее насильно заставил мой отец.

Он все еще выглядит так, словно говорит о чем-то приятном, и это усугубляет ту боль, которая начинает во мне прорастать. Ни одному ребенку не стоит знать, что их родители когда-то их не хотели. Даже если это правда, об этом лучше молчать.

— Выкидыш сильно ударил по психическому здоровью моей матери, превратив ее сомнамбулу, — продолжает говорить Савва. — Она по-прежнему следила за собой и ухаживала за домом, но на то, что происходит вокруг, ей было наплевать. Уходя в студию, отец стал давать ей распоряжения: обучить меня чтению и столовым манерам, чтобы ему было не стыдно брать сына на ужины ордена. Не уверен, что кто-то из детей его приятелей мог похвастаться теми же умениями в таком возрасте, но отцу это было неважно. Как выходец из семьи заводчан, он отчаянно желал утереть нос каждому, чья родословная была лучше его. Каждый раз возвращаясь домой на ужин, он пристально наблюдал за мной, и со временем его стало безумно раздражать, что его единственный сын, на которого он возлагал столько надежд, оказался бездарем. Прошел целый месяц, а я по-прежнему ел вторые блюда ложкой, и совершенно не умел орудовать ножом. «Как так? — орал он на мать. — Почему нет никакого прогресса?» Она пожимала плечами, говоря, что наши занятия не приносят положительного результата, потому что я плохо обучаем.

— Это была ложь. После выкидыша мать перестала ко мне подходить. Весь день до прихода отца она проводила в своей комнате, а я бы предоставлен сам себе. Тогда, в четыре года я не мог понять, почему мой отец постоянно на меня кричит. Однажды я постучал к ней в комнату и спросил об этом, на что мать предложила мне найти занятие по душе и не беспокоить ее. Спустя месяц отец впервые меня наказал. Его вывело из себя то, что я облил себя супом. Он был пьян, выволок меня из-за стола и запер в комнате, сказав, что я должен подумать над своим поведением. Я по-прежнему не понимал, в чем провинился, и за ночь собрал кубик-рубик.

Я больше не могу на него смотреть, поэтому трусливо прячу глаза в одеяло. Сама я ненавижу видеть сочувствие в глазах окружающих, и сейчас мне кажется, что Савве тоже будет это неприятно. В зрачки будто насыпали песка. Я представляю маленького четырехлетнего мальчика, на которого наплевать собственной матери и на которого постоянно давит отец. Ему ведь было всего четыре… В этом возрасте ребенок должен впитывать родительскую любовь, играть со сверстниками… точно не претворять в жизнь планы заскучавшего отца.