Трое - Алайна Салах (2020)

Я чувствую несказанное облегчение — я и, правда, себя накрутила. Кажется, из-за внутренней неразберихи я становлюсь параноиком. Ведь в действительности ничего ужасного и не произошло — мы просто разговаривали. Прижимаюсь к Мирону сильнее, отбрасывая мысль оглянуться и проверить, вышел ли Руслан. Главное, что между ними не произошло конфликта, а у нас с Мироном по-прежнему все в порядке.

Вечер плавно перетекает в ночь, взрывы смеха стихают и в ход идет караоке. Алина поет в микрофон популярную американскую песню, и я с неохотой отмечаю, что у нее действительно хороший голос. Через час уезжают Алиса с Данилом, сославшись на ранний вылет к ее родителям в Санкт-Петербург, и постепенно становится очевидным, что празднование подходит к концу.

— Вечер удался? — заглядываю в глаза Мирону.

— Да, получилось отлично. Ты молодец, что выбрала это место.

— Мир, — оклик Марьяна заставляет нас обоих повернуться. Я машинально отвожу взгляд в сторону: рядом с ним стоит Руслан.

— Афтепати будем мутить? А то я с отдыха только разогнался.

— Не думал об этом. Есть предложения?

— Можно поехать ко мне, — подает голос Руслан. — У Амира аппаратура лежит в машине. Алкоголь есть.

В груди затягивается узел волнения. Я слишком хорошо помню наш последний визит.

— За город не хочется, — негромко произносит Мирон, удерживая его взгляд. — Мы с Тати домой.

Я не могу объяснить, почему в этот момент мне становится не по себе — в этом обмене фразами нет ничего из ряда вон выходящего. Мирон и до этого нередко пропускал мероприятия — когда уставал или у него не было настроения. Может быть, потому что я интуитивно чувствую напряжение между ними. Или во мне снова разыгралась паранойя?

— У вас с Русланом все нормально? — спрашиваю я, когда мы садимся в такси.

Мирон отвечает не сразу: дожидается, пока машина трогается с места, после чего смотрит на меня.

— Тати, ты помнишь, что я говорил по поводу экспериментов и их отношению к реальной жизни?

Я ощущаю волнительное першение в горле и слегка киваю. Все же я ошиблась, и тот инцидент в вестибюле не остался незамеченным.

— Тогда я просто еще раз напомню тебе: я не склонен к беспричинной ревности, но у меня есть свои понятия о том, чего делать нельзя. Я не имею ничего против твоего приятельского общения с Русланом, но я резко против, если ты начинаешь с ним уединяться и что-то скрывать. У нас с ним есть обговоренные рамки, дальше которых он двигаться не может, и сейчас, видимо, стоит напомнить твои: не совершай того, что было бы неприятно, сделай я это по отношению к тебе, Тати.

Его голос звучит ровно: в нем нет ни гнева, ни раздражения, но это не мешает мне съежиться. Так бывает, когда Мирон начинает говорить с позиции старшего — я моментально чувствую себя непроходимо глупой, особенно сейчас, когда мне и впрямь есть за что себя упрекнуть.

— Я тебя услышала, — заставляю себя посмотреть ему в глаза.

— Хорошо. Последний вопрос. В тот день, когда Рус отвозил тебя до дома: мне нужно что-нибудь об этом знать?

После секундной заминки я мотаю головой. Вряд ли мне стоит передавать ему те слова Руслана. Это было давно, да и разве что-то изменит? Ничего.

Мирон обнимает меня одной рукой, другую кладет мне на колено. Я беззвучно выдыхаю: разговор окончен.

Глава 27

— Тати, посмотри отели на Мадагаскаре, — остановившись в дверях душевой с полотенцем, перекинутым через шею, Мирон смотрит на меня. — Предпочтительно остров Нат или Ифати. Первая береговая, можно виллу.

Об упоминании поездки в животе начинает пузыриться радостное возбуждение, а на губах зреет улыбка. С того разговора об отдыхе прошло почти две недели, и я стала думать, что Мирон о нем забыл.

— Ты уже все утряс с делами? На какие даты смотреть? — один за другим выстреливают из меня вопросы. — И насколько?

— Посмотри на следующую неделю дней на пятнадцать.