За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

В понедельник еду в даунтаун по адресу, оставленному Дэвидом, больше часа ищу офис компании «TopVan Dеsign», встречаюсь с веснушчатой Одри и забираю распечатанную белугу № 2. По дороге домой возобновляется бессменный Ванкуверский спутник — дождь, и я умудряюсь совершенно промочить своё сокровище. Я, фен, растянутый на сушилке для обуви баннер — чем не повод оборжаться? Но Дамиен реагирует неожиданно: поджимает губы и отворачивается, чтобы снять промокшие кеды и молча пройти к холодильнику. Кажется, так выглядят обиженные?

Во вторник вернувшийся раньше обычного Дамиен наблюдает за моими муками натяжения полотна на раму.

— Помочь? — наконец, предлагает.

— Нет! — отрубаю.

Иногда его поступки мне непонятны: никакой последовательности, никакой логики и тем более смысла в том, что он делает и говорит. Если только всё это не является частью какой-нибудь большой и слишком сложной для меня игры.

Он научился подделывать взгляды. Иначе как объяснить то чувство, которое расползается у меня под кожей, когда его глаза словно просят о чём-то? Иногда в них сквозит участие и нечто похожее на… заботу? Эмоции?

В конце концов, чёртова рама ломается. Первую смастерил Дэвид, вторую я нашла в доллараме, за третьей нужно ехать туда же. За окном уже стемнело, но магазин мелочёвки вроде бы работает до девяти. С тоской смотрю на вяло шуршащий за окном дождь и пытаюсь вспомнить, где именно я видела длинный жёлтый дождевик.

— Давай, отвезу? — слышу рядом с собой.

Вздрагиваю от неожиданности, потому что в холле кроме меня никого до этого не было.

— Спасибо, не нужно. Боюсь, твоя Мелания опять приревнует и на этот раз обольёт кислотой меня, а не мою белугу!

— Она не моя, — тихо сообщает.

В тишине холла шелест дождя по лужайке фронт-ярда слышен настолько отчётливо, словно мы стоим не в доме, а на улице.

— Мы больше не вместе, — внезапно уточняет, хотя никто его об этом не просил.

Но не могу сказать, что «не ждал». Ещё как ждал:

— Что значит «не вместе»? — вырывается вопрос.

Не то, чтобы я жаждала объяснений, какое мне дело до их отношений, но… просто вырвалось.

— Значит: расстались, — сообщает ещё тише.

Мои глаза тут же поднимаются, чтобы взглянуть в его и найти в них подтверждение тому, что происходящее не мои слуховые галлюцинации.

И снова этот странный взгляд. Я бы сказала «щенячий», но в нём всегда так много гордости и больного достоинства, что этот термин неподходящий. Правильнее будет сказать: «ЭГО немного сдало позиции».

— Мне всё равно! — заявляю на три тона выше, чем прежде. Как будто моё мнение кого-то интересовало.

— Правда?

— Истинная.

Но на услуги извозчика соглашаюсь, подлая моя душа.

В пятницу я просыпаюсь девятнадцатилетней.

Aukai Become

Над кухонной столешницей вижу огромное алое облако — цветы. Подхожу ближе и глазам своим не верю — маки. Трогаю лепестки — живые! В ноябре?!

Хотя соцветия и не крупные, и запаха почти нет, но, всё же, это — самые настоящие алые маки, такие, которые цветут только летом!

Улыбаюсь, как умалишённая, сердце от счастья готово выскочить из грудной клетки и запрыгнуть прямиком в букет. Зажимаю ладонями рот, чтобы не расплакаться.

Это Дэвид! Я знаю, это он. Мать никогда бы не снизошла до такого Подарка для меня. Никогда. В то утро я твёрдо решаю полюбить отчима. Кого же ещё любить, если не его?

Трогаю свои маки, трогаю, провожу ладонями по их совсем небольшим, но таким нежным головкам, обнимаю обеими руками, пока не замечаю пару карих глаз, следящих за мной.

Мгновенно становится стыдно. И сразу же портится настроение.

— Доброе утро, — говорю.

— Доброе и… с Днём Рождения!

И он даже улыбается. Но мне плевать на улыбки и поздравления этого беспринципного монстра.

— Спасибо, что поставил цветы в вазу, — произношу самым равнодушным тоном из возможных.