За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

— Пожалуйста, — отвечает, сразу поменявшись в лице.

Через минуту его уже нет на кухне, и он даже не спросил своё обыкновенное «Тебя подвезти?».

Спустя час звонит мать, поздравляет с девятнадцатилетием и сообщает, что купила для меня фэнси набор французской косметики, потому что некоторым уже давно стоит «подкрашиваться». На заднем фоне слышу недовольную реплику Дэвида:

— У неё красивые яркие черты, косметика существует не для таких лиц…

Я прошу мать передать Дэвиду спасибо за цветы и получаю странный ответ:

— О! А их уже доставили? Дэвид заказывал вечернее время… ох уж эти службы доставки!

В груди неприятно пощипывает.

— Да, — говорю, уже доставили. — Прекрасные алые маки…

— Ох! Дэвид! Эти олухи и цветы перепутали, представляешь? Доставили не наш заказ! Сейчас я позвоню в службу заботы о клиентах и выскажу всё, что о них думаю! И обязательно оставлю отзыв об их услугах на сайте!

Дэвид пытается протестовать, но мне не расслышать, потому что мать, очевидно, прикрыла трубку ладонью.

Вечером служба цветочной доставки извиняется за свою ошибку, вручает мне бутылку вина «От нашей компании» и корзину белых роз с открыткой «От любящих родителей». А в ней строгим мужским почерком начертано:

Счастье в любви.

Будь счастлива, доченька!

И это «доченька» словно лезвием по сердцу, а на нём уже имеются шрамы. Нежное оно у меня. Нежное.

Будь счастлива, доченька!

И это «доченька» словно лезвием по сердцу, а на нём уже имеются шрамы. Нежное оно у меня. Нежное.

Hollie And Keith Kenniff Carry Y

В субботу девятнадцатилетним просыпается Дамиен. Я пью свой кофе с только-только испечённым печеньем «Флоренция», когда брат спускается на кухню. На запах, видно, пришёл.

— С Днём Рождения, — приветствую его.

— Спасибо, — отвечает с моим вчерашним равнодушием.

Наливает в свою чашку кофе из заварника, хотя почти никогда его не пьёт, и, коснувшись указательным пальцем моей хрустальной вазочки с печеньем, спрашивает:

— Можно одно?

— Можно… — пожимаю плечами. — И даже не одно.

Он берёт печенье, не отрывая от меня взгляда, откусывает, всё также пронзительно всматриваясь.

В моей груди возникает странное чувство, похожее на наркотический кайф, только раз в сто сильнее. Словно кто-то тонкой веточкой щекочет меня изнутри. А кухня — это цветочный бутон, и в воздухе летает его золотая пыльца.

— Спасибо за… цветы, — выдавливаю, наконец.

Теперь он пожимает плечами:

— Не за что… да и ты уже благодарила.

— Я подумала, их прислал Дэвид, — оправдываюсь, и не замечаю сама, как немножко улыбаюсь. Это улыбка «виноватого», но она совершает большую работу, почти переворот — Дамиен расплывается в ответной. Его улыбка — не просто знак вежливости, это — тёплое июльское море в спокойный, безветренный день. Он улыбается не только всем своим ртом, но и глазами, таким знакомым мне с детства прищуром, играя ямочкой на левой щеке.

— Я не это имел в виду, — внезапно заявляет. — Ты их обнимала — это и было лучшей благодарностью!

Мне тяжело дышать и контролировать собственные лицевые мышцы — они, предатели, живут отдельной жизнью, отвечая морю другим морем.

Вечером приходится закрыться в своей комнате, разложившись с планшетом и бутылками на полу, потому что весь первый этаж оккупирован высокоинтеллектуальными мужскими посиделками. Приветы этого интеллекта порой прорываются сквозь закрытую дверь и наушники. Я думала раньше, так вопить могут только несчастные животные в зоопарке. Или на заводе по забою скота.

Ближе к семи часам не выдерживаю и спускаюсь на кухню. Рон и Лукас рубятся в компьютерную игру по сети, Кристиан и Эйдан нависают над ними, комментируя происходящее, точнее, крича и местами ругаясь.