За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

Я обдумываю всё, что он сказал, и слова самой Мелании: «Дамиен может и убить, если потребуется!». Меня в прямом смысле охватывает ужас: а что, если она психопатка, шизофреничка с садистскими наклонностями? Как далеко может зайти наша «заигравшаяся вражда?».

Кристиан задумчиво признаётся:

— Самая большая загадка для меня во всем этом — Дамиен. Почему он даже не пытался защитить Роузи, когда ту травили? Зачем ездил к ней и трахался, уже встречаясь с Мел и зная, что делает с ней ревность?

— Он просто играл ими обеими, — высказываю своё мгновенное предположение.

Точно так же, как играл, и играет мной — мысленно добавляю.

— Именно, — соглашается Крис. — Но с тобой всё иначе: он стеной стоит за тебя. Он вырубил Робота и сделал это при свидетелях. Потом вызвал скорую, а пока те ехали, пообещал убить любого, кто ещё хоть раз притронется к тебе физически. По поводу словесного насилия ничего не говорил, но желающих рискнуть и проверить его реакцию, среди парней, нет.

— Я заметила.

Значит, Робот получил не только при мне — делаю вывод. Основное «разбирательство» имело место не при моих нежных очах.

— Остались только девчонки. Тут ему сложнее, но я знаю, что он может придавить и их, если захочет. Здесь главное — выбрать правильную жертву, а слухи расползутся быстро.

Кристиан внимательно смотрит, затем добавляет:

— Мы с ним говорили об этом и раньше, и сегодня. Моя работа — следить за планами Мелании, а за подружками Дамиен присмотрит сам. Поэтому он попросил меня не выпячивать свою симпатию к тебе, — недовольно поджимает губы. — Только я не уверен, что справлюсь.

Глава 26. Расставание

Дамиен

Это круче, чем самый оторванный, пошлый секс. Круче, чем самая претенциозная гонка, в который ты победитель. Круче, чем гонка с последующим сексом, в котором тебе всё позволено. Абсолютно всё. Я не знаю, как это назвать, вернее, знаю… но слово это слишком… мелодраматично! Слишком клише! Так не бывает. Или бывает?

Меня прёт от её запаха. Сносит на хрен мозги, не оставляя ни единой здравой мысли. Я как паралитик рядом с ней, лишённый не только возможности двигаться, но и соображать. Самое худшее — взгляд. Одного достаточно, чтобы превратить меня в кролика, застывшего перед удавом. Но главное, наиглавнейшее — голос, произносящий моё имя. Она делает это редко, слава Богам, но каждый раз я призываю все свои силы, дабы не растечься жидким тестом ровно на том месте, где стою. Или сижу.

Я видел однажды, как ломался кокаиновый аддикт, и теперь, глядя на её губы, чего всеми силами пытаюсь не делать, но чёрт, это, оказывается, практически невозможно, всякий раз его вспоминаю. Он орал, изрыгая ругательства, от которых даже у меня волосы шевелились, вымаливая дозу, убеждая, что умирает от боли. Он говорил, что ему плевать на жизнь, главное — получить наркотик сейчас, сегодня. И я гоню от себя эту мысль, проклиная её, но, как и он, желаю только одного — получить свою дозу. Одна лишь разница — я свой допинг ещё не пробовал, но знаю — это будет неповторимый кайф.

Она закусывает губу, когда пишет, или рисует свои маки, или лепит печенье, и я мысленно прибиваю себя гвоздями к стулу, на котором сижу, к стене, у которой стою, к столешнице, на которой лежу… Один хрен, где бы я ни был, схожу с ума от желания схватить её лицо, зажать намертво между ладоней и скользить по губам своими, снова и снова, прижимаясь и отпуская… засунуть язык в её рот и… чёрт… Лучше об этом не думать.

Я хочу увидеть её оргазм. Хотя бы раз. Хотя бы один единственный раз посмотреть, как это происходит у неё. Как она выглядит: закрывает глаза или нет, стонет или молчит, просит ещё или… просит ещё. Не знаю, откуда у меня эти картины в голове, но Ева умоляет меня повторять снова и снова, сколько бы я не ублажал её в своих фантазиях, ей всегда мало.