За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

— Ева… — и я теперь точно знаю, чьё это имя.

— Ева… — он почти стонет дыханием, одному ему понятной мукой.

— Ева…

Я не сразу понимаю, что происходит. Вернее, понимаю, но…

Он целует. Мои губы своими. Не жёстко и кусая в кровь, как пишут в книжках или показывают в кино, нет! Он целует так, как целовал бы свою девушку, наверное.

Одно единственное захватывающее движение и Дамиен замирает, не отрывая своего рта от моего. Его дыхание — полнейший бардак, несмотря на явные усилия успокоиться и унять лихорадочные вдохи и выдохи. И, конечно, его глаза открыты, как и мои.

Триумф не всегда бывает сладким, и мой, на этот раз, с горечью. Как полынь и клубника. Как шоколад с чёрным перцем. Только вкус у него — мятный. Не знаю, что Дамиен пил на этой вечеринке и пил ли вообще, но во рту у него — мята.

Наконец, он обхватывает обеими ладонями моё лицо и, закрыв глаза, целует мои губы со всем напором, какой только можно себе представить.

Я в ступоре, в полнейшей прострации, в отрыве от Земли и понимания сути происходящего.

Мой спутник ушёл в тень — связь с разумом утеряна.

А он всё целует…

И, чёрт возьми, так меня ещё никто не целовал! С такой экспрессией, с чувством обнимая мои губы своими, прижимаясь и отпуская, едва касаясь языком или давая ощутить его настойчивость. Приглашая открыться, поддаться, впустит его в себя. Это даже не приглашение, это зов: громкий, звонкий, пронзительный. Искренний и отчаянный.

Я не могу дышать, мыслить, существовать в прежних рамках, понятиях и категориях. Моё сердце бьётся о рёбра, отдаваясь гулом в висках, животе, в самой нижней его части, где сладкая тяжесть стекает вибрациями в ноги, подкашивает колени.

И я хочу только одного: чтобы происходящее никогда-никогда не кончалось.

Моя ладонь ложится ему на грудь, и я не пытаюсь его оттолкнуть, нет, мне страшно спугнуть то необычно яркое чувство, которое разливается в моих внутренностях, звенит в ушах, шумит в голове так, будто я могу слышать ток собственной крови.

Из-за этого жеста, совсем небольшого моего шевеления, Дамиен словно просыпается от глубокого волшебного сна, сбрасывает чары и резко отталкивается. Бросает меня…

Именно бросает, потому что одиночество ещё никогда так остро не жгло сердце: в эти мгновения мы были вместе. Пусть недолго, пусть жалкие секунды, стирающиеся вечностью в ничто, но они были. И пока длился наш спонтанный, непредвиденный поцелуй, я впервые в жизни ощутила тепло другой души. И от этого тепла мой контроль расплавился, уступив место головокружительной эйфории.

Но всё так же резко закончилось, как и началось. Мои глаза открываются, чтобы столкнуться с реальностью, увидеть затуманенный чёрный взгляд, ускоренно возвращающееся сознание.

Вернувшись в своё обычное уравновешенное состояние, Дамиен сжимает переносицу, прикрыв глаза:

— Прости…

Он не утруждается закончить фразу, обрывает её и, резко развернувшись, быстро исчезает на лестнице. А я не знаю, за какую из сотен мыслей в собственной, всё ещё пьяной голове, ухватиться.

Простить?

За что? За ласку? За самый невероятный, чувственный, трепетный поцелуй в моей жизни?

Или за звание «шлюхи в его доме»?

Странная вещь: я стою, подперев стенку и… плачу.

Не из-за «шлюхи».

Не из-за расстроенного свидания с Крисом.

Не из-за скандала и уж точно не из-за поруганной своей чести.

Я плачу от тоски по теплу его губ, их ласкам, таким мягким, нежным… и таким мужским… Так отчаянно, оказывается, мне нужным!

— Я больше не испытываю к тебе ненависти… — говорю себе. — Кажется, я люблю тебя, Дамиен…

Смотрю ему вслед, вижу лестничный пролёт, освещённый тусклым светом, слышу смех и вопли вечеринки и повторяю тысячи раз одно только имя:

— Дамиен… Дамиен… Дамиен…