За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

Нахожу в гараже чёрные полиэтиленовые мешки и занимаю голову и руки уборкой, стараясь не думать о ноющих рёбрах и животе.

К трём утра дом приобретает свой обычный вид, я принимаю душ, любуясь на синие разводы на собственном теле, и заваливаюсь спать.

Но глаза не закрываются. Перед ними её заплаканное лицо, и мне невыносимо думать о своём оскорблении. Извинился, но на душе кошки скребут: зачем вообще рот свой открыл? Зачем сказал то, что говорить нельзя? Я ненавижу её мать. Я ненавидел её саму и хотел бы ненавидеть дальше, но… перед глазами её губы, во рту их вкус, и, чёрт возьми, как же тяжело удерживать своё тело в этой постели, когда в каждой клетке зудит желание плюнуть на всё, рвануть вниз, выломать дверь в её комнату и…

И что?

И снова целовать её губы. Много. Долго. Жадно. Так, чтобы нацеловаться уже, наконец.

А потом будь, что будет.

За окном снова шумит дождь. Тихий умиротворяющий шелест.

Поднимаюсь и как есть, в одних только штанах, выхожу на свой балкон.

Конечно, я сразу же вижу её — стоит в белом махровом халате на своей террасе прямо подо мной и, закрыв глаза, наслаждается тем, как прохладная дождевая морось орошает её лицо. Я вижу каждую черту, нежность кожи, каждую каплю, стекающую по переносице, щекам, губам… Особенно губам. У меня останавливается сердце, я перестаю дышать и готов умереть на месте, только бы не выдать себя, не спугнуть её, продлить это мгновение насколько возможно.

Когда её веки открываются, она видит меня, но не двигается. Я, совершенно ополоумевший, нависаю над ней, перекинувшись через борт своего балкона, Ева стоит внизу, вцепившись в поручни террасы — мы замерли в созерцании друг друга, глаза в глаза — магия, непреодолимая сила притяжения. И у меня снова появляется уже знакомое чувство, будто я в реке, и её тёплые, ласковые воды несут моё расслабленное тело навстречу чему-то необыкновенному, желанному. Давно желанному.

Tycho — Plains

Ева

Моё сердце колотится так громко, что я боюсь, его услышат на соседней улице. Не выдерживаю и опускаю голову, отчаявшись ухватить хоть одну из тысяч мыслей, мелькающих в моей голове, самая частая из которых: «Он тоже не спит? Почему он не спит? Почему он до сих пор не спит, ведь уже почти половина шестого утра?!».

Одно быстрое движение — Дамиен резко перебрасывает ноги через борт своего балкона и спустя мгновение уже стоит передо мной. Он раздет по пояс, его домашние светло-серые штаны уже намокли, но не так сильно, как я. И он делает то, чего я меньше всего ожидаю — обнимает. Его сильные руки заключают мои плечи в мягкое кольцо, мой нос оказывается уткнутым в его ещё тёплую, но уже мокрую грудь, и, вдыхая непривычный запах мужского геля для душа, я молюсь Богу, прошу его о том, чтобы всё это не было розыгрышем. Чтобы происходящее не оказалось глупейшей шуткой или просто сном. А если, всё же, это сон, то я хочу спать вечно…

Я зажимала в себе это упрямое чувство слишком долго и слишком жестоко, но теперь оно вырвалось наружу: израненное, измученное, кровоточащее рваными царапинами от колючей проволоки моего благоразумия и упрямства. Но оно такое огромное, необъятное! Я ощущаю его везде, повсюду, оно во мне и вокруг меня, в моей груди, ладонях, пальцах, в глазах и даже в носу, но больше всего его на моих губах…

Мне страшно. Мне до безумия страшно, что Дамиен отнимет руки и скажет, что всё это было каким-нибудь идиотским спором. Этот страх парализует настолько, что я не могу дышать: так и стою, затаив дыхание, прижавшись щекой к горячей, пахнущей мускусом и мылом коже.

— Ты вся мокрая… нравится мокнуть?

— Да…

— Чтобы заболеть?

— Чтобы у тебя был повод прийти и вылечить…