За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

— Наверное, это буду я, — отвечаю, стараясь спрятать уже надоевшую глупую улыбку.

— Я стану поддаваться, — так же чудаковато щурится Дамиен.

Никогда не видела так много радости на его лице. Даже в детстве. Даже когда объедался своим мороженым и рубил монстров в приставке. Даже когда мы ездили на ферму собирать клубнику, и он потом готовил своё фирменное клубничное мороженое без молока, смешивая в специальном агрегате лёд и ягоды с сахаром.

Моё полуспящее тело проплывает только в одну сторону и повисает на борте, считая круги, которые наматывает Дамиен: раз, два, три, двадцать три, тридцать три, сорок. Говорят, физические нагрузки повышают уровень тестостерона в крови. Не врут: в сорок первый раз Дамиен несётся кролем напрямую ко мне и…

И набрасывается! Загребает руками, губами, бёдрами, даёт мне попробовать на вкус собственный язык, и от этого блюда я теряю рассудок. Мы оба, потому что взрыв тестостерона заканчивается потоплением. Но две людские особи настолько одичали, что не могут разорвать свои жадные рты даже под водой. До тех пор, пока оба в прямом физическом смысле не начинают задыхаться.

Безумие… Это было самое настоящее безумие, сладкое сумасшествие, временное помутнение двух отдельных рассудков, обречённое перерасти в хроническую lifelong форму.

Выныриваем как два дурака, жадно хватая воздух, кашляя и протирая зудящие от химии глаза. Мгновение смотрим друг на друга, мокрые, с опухшими от поцелуев губами и дикими от возбуждения глазами, и одновременно начинаем смеяться, истерично ржать, цепляясь руками один за другого, чтобы снова уйти под воду. Выныриваем, хватая воздух и кашляя, но как только взгляды встречаются, вновь бросаемся навстречу и прилипаем, чтобы всё повторить.

Меня никто ещё так не целовал, и я знаю, что никогда и не поцелует. Таких мужчин просто больше нет, не существует их!

Мы совершаем открытия, свои первые крестовые походы: вода, вжатые одно в другое полуголые тела, трение кожи по коже, мои исследующие пальцы на его плечах, бицепсах, груди, в мокрых волосах; его ладони на моей пояснице, бёдрах, талии, животе, шее. И когда он этими же руками отодвигает меня немного — уже поздно, я всё почувствовала. И давно. И если ему стыдно, то мне нет: я хочу быть желанной, и именно вот так, как желает он — неуместно, не вовремя, непреодолимо.

— Ты красивая… — проводит ласково по моей щеке, едва касаясь её губами.

— Ты тоже…

— Нет…

— Да…

— Скажи моё имя! — просит.

Я молчу, не понимая его желания.

— Просто произнеси его… — шепчет в моё ухо, обдавая влажным дыханием.

Тянусь к его мокрому уху, нечаянно целую и делаю то, о чём просит:

— ДАА-МИ-ЕЕН… — тяну, раздвигая слоги, пропевая гласные.

И происходит нечто необыкновенное: он закрывает глаза и словно падает, проваливается в мягкое сладкое пространство, приоткрыв губы, расслабив объятия.

— Ещё… — не открывая глаз.

— Да-ми-ен… — выдыхаю снова.

И чёрт меня дери, но я слышу стон! А за ним — то самое, что однажды уже слышала:

— Ева…

— Да-ми-ен…

Он прижимается, уже забыв о своей эрекции, и я млею оттого, насколько приятно чувствовать её животом. Мы снова целуемся, щедро лаская друг друга, запуская межгалактическую станцию и её пилотов в единственный в своём роде Космос, едва рождённый и существующий только для двоих.

Домой добираемся ближе к трём ночи. Горячий душ — лучшее средство при переохлаждении! А после холодного бассейна — ещё и райское наслаждение.