Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер (2019)

Я не стал настаивать и задал последний вопрос:

– Что стало с Миллой?

– После смерти Джеремайи она исчезла. Тем лучше для нее. Надеюсь, где-то начала новую жизнь.

– Вы не знаете, как ее настоящее имя?

– Откуда мне знать?

Анна почувствовала, что Реджина недоговаривает, и сказала:

– Нам надо поговорить с этой женщиной. Это действительно важно. Кто-то сеет в округе ужас и убивает невинных людей, чтобы сохранить свой секрет. Возможно, этот кто-то связан с Джеремайей Фолдом. Как звали Миллу? Вы должны нам сказать, если знаете.

Реджина обвела нас взглядом, потом встала и, порывшись в коробке с какими-то мелочами, достала старую газетную вырезку и протянула нам:

– Это я в номере Миллы нашла, после ее отъезда.

Это было объявление о розыске пропавшего человека, помещенное в “Нью-Йорк таймс” в 1992 году. У политика и дельца с Манхэттена сбежала дочь, ее нигде не могли найти. Звали ее Миранда Дэвис. С фотографии смотрело лицо семнадцатилетней девушки. Я сразу ее узнал. Это была Миранда, жена Майкла Берда.

Дакота Райс

Когда я была маленькая, родители всегда меня учили, что не надо поспешно судить о людях, нужно всегда давать им второй шанс. Я изо всех сил старалась простить Тару, я сделала все, чтобы восстановить нашу дружбу.

После биржевого кризиса 2008 года Джеральду Скалини, потерявшему громадные деньги, пришлось отказаться от квартиры с видом на Центральный парк, от своего дома в Хэмптонах и вообще от прежнего образа жизни. По сравнению с большинством американцев семейству Скалини жаловаться было не на что: они перебрались в милую квартиру в Верхнем Ист-Сайде, и Джеральду даже не пришлось забирать Тару из нашей частной школы, а это уже немало. Но их прежняя жизнь с шофером, поваром и уикендами на природе кончилась.

Джеральд Скалини всячески старался пускать пыль в глаза, но мать Тары твердила всем и каждому: “Мы потеряли все. Я теперь рабыня, приходится бегать в прачечную, потом забирать дочь из школы и еще готовить на всех”.

Лето 2009 года мы впервые провели в “Райском саду”, нашем невероятном доме в Орфеа. Я нисколько не преувеличиваю: дом был действительно невероятный, все в этом месте дышало волшебством. Дом был построен и отделан с большим вкусом. Тем летом я каждое утро завтракала, глядя на океан. И целыми днями читала, а главное, писала. Для меня этот дом был настоящим писательским домом, прямо как в книгах.

Под конец лета мать уговорила меня пригласить Тару пожить несколько дней в Орфеа. Мне совершенно не хотелось ее видеть.

– Бедняжка, так и сидит все лето в Нью-Йорке, – сокрушалась мать.

– Нечего ее жалеть, мама.

– Дорогая, надо уметь делиться. И с друзьями надо быть терпеливой.

– Она меня бесит. Строит из себя всезнайку.

– Может, ей после всего не по себе, она боится. Дружбу надо поддерживать делами.

– Она мне больше не подруга.

– Знаешь, как говорят: друг – это тот, кого хорошо знаешь и все равно любишь. И потом, тебе же нравилось, когда она приглашала тебя к себе в Ист-Хэмптон.

В конце концов я пригласила Тару. Мама была права: нам обеим стало гораздо легче. Я чувствовала, как возвращается накал нашей прежней дружбы. Мы все вечера напролет валялись на газоне, болтали, спорили. Однажды она в слезах призналась, что специально подстроила кражу компьютера, хотела, чтобы обвинили меня. Сказала, что позавидовала моему сочинению, что это никогда больше не повторится, что она меня любит больше всего на свете. Умоляла простить ее, и я простила. Прошлое было забыто.