Она вернулась в бистро. К Рейн-Мари и Анни присоединились Клара и Мирна, и, поздоровавшись с ними, Изабель села рядом.

Она сидела спиной к двум американцам и к Матео и Леа, хотя и видела их отражения в свинцовом стекле окна.

– Не хотят сидеть с вами? – спросила Изабель, кивнув в сторону Матео и Леа.

– О, это не нас они избегают.

– Меня, – догадалась Лакост.

И конечно, она знала почему. Из-за процесса. Она, как и Матео с Леа, была свидетелем обвинения. Но в отличие от нее, они были свидетелями против желания.

Лакост знала первый вопрос, который задаст им обвинение, и подозревала, что им это тоже известно. Тот самый вопрос, который задал старший суперинтендант Гамаш той ноябрьской ночью, когда они под ледяным дождем пришли в гостиницу.

* * *

– Который час? – спросил сонный Габри, слыша непрекращающийся стук в дверь. – Кто-то забыл ключ?

– Все здесь, – сказал Оливье, продирая глаза. – И какой такой ключ?

– Половина второго? – Габри полностью проснулся, спустил ноги с кровати и потянулся к халату. – Что-то случилось. Что-то не так. На, возьми.

Он вручил Оливье палку.

– Зачем?

– Отбиваться от грабителей.

– Грабители не стучат.

– Ты хочешь проверить?

Они тихо прошли по коридору, чтобы не тревожить гостей, хотя и сомневались, что те спят. В особенности Патрик, который, несмотря на усталость, был взбудоражен, когда двое друзей провожали его в номер.

Оливье и Габри включили свет на террасе и выглянули в окно. Потом быстро отперли дверь.

* * *

Патрик услышал стук.

Если тебя будят в такой час, ничего хорошего ждать не приходится. Впрочем, Патрик не спал.

Когда они ложились спать, Габри предложил ему другой номер, но Патрик хотел остаться в том, который они делили с Кэти. Здесь оставалась вся одежда Кэти, ее драгоценности, туалетные принадлежности.

Все это описали и сфотографировали криминалисты и вернули ровно на те места, где их держала Кэти.

Ее сумочка на стуле. Ее очки для чтения на книге на прикроватном столике.

Патрик лежал в кровати, слушая, как потрескивают стены старой гостиницы. Слушая, как устраиваются на ночь остальные, как замирают все звуки. Когда все стихнет, он сможет остаться вдвоем с Кэти. Закрыть глаза и сделать вид, будто она здесь, рядом, дышит так тихо, что он и не слышит ее.

Патрик вдыхал ее запах. И знал, что она здесь. Да и как иначе? Как она могла уйти?

Но она не ушла, поспешно сказал он себе, прежде чем сделать какую-нибудь глупость. Она была здесь. Рядом с ним. Дышала тихо-тихо, он ее даже не слышал.

А посреди ночи раздался стук в дверь. Потом постучали в дверь его номера.

– Патрик?

– Oui?

– Вы не могли бы спуститься? – спросил Габри.

* * *

Патрик, Леа и Матео вошли в гостиную. И остановились.

Они увидели перед собой старшего суперинтенданта Гамаша, старшего инспектора Лакост, инспектора Бовуара.

И Жаклин. Пекаря.

Габри пошевелил угли в камине, подбросил пару березовых поленьев. Дерево занялось, защелкало, временно заглушив стук ледяного дождя о стекла.

– Что там происходит? – прошептал Оливье, когда к нему в кухне присоединился Габри.

– Они глазеют друг на друга. – Габри достал булочку и включил духовку, пока Оливье заваривал кофе. – А Жаклин-то что здесь делает?

– Наверное, ей что-то известно, – сказал Оливье. – Может, видела что-то.

– Но зачем им говорить с Патриком и остальными? – спросил Габри. – Причем посреди ночи? Что, нельзя было подождать?

Только одно не могло подождать до утра, и они оба знали что.

* * *

– Присядем? – предложил Гамаш, показывая на кресла и диван.

Бовуар остался стоять, выбрав себе место у огня. И не случайно: с этого места он мог блокировать выход. Любая попытка убежать была бы немедленно пресечена.