Стеклянные дома - Луиза Пенни (2019)

Он оглядел всех трех. Из той дали, что разделяла его двадцать пять лет и их возраст, они все казались старухами. И малость чокнутыми. Но чего еще тут можно ждать, подумал он. Бедняги. Такая захолустная деревенька. Нужно пересчитать их пальцы и посмотреть, не лежат ли тут где-нибудь банджо.

«Фак, фак, фак», – проговорила утка, пока три женщины стояли рядом и смотрели так, будто чокнутым был он.

* * *

Жан Ги зашел в магазин Мирны и оставил записку с вопросом, нет ли у нее «Повелителя мух».

После чего вернулся к краткому содержанию книги в Интернете.

Он прочитал о школьниках, попавших на необитаемый остров. Прочитал о счастливых, здоровых, порядочных ребятах, живущих вдали от взрослых, с их правилами и властью, прочитал о том, как они медленно превращаются в дикарей.

И подумал о своем сыне Оноре, о том, как бы он стал себя вести в подобной ситуации.

Но в первую очередь Жан Ги вспоминал слова Матео Биссонетта. О том, что их первый год в Монреальском университете был похож на «Повелителя мух».

С жестоким охотником Джеком. Рациональным, дисциплинированным Ральфом. С «малышней», самыми маленькими, которых мучил страх перед несуществующим зверем.

И с Хрюшей, единственная ценность которого для группы состояла в его очках, с помощью которых добывался огонь.

Бовуар поправил очки на носу и продолжил читать. Все больше напрягаясь и внутренне сжимаясь по мере чтения.

Он читал о том, как у ребят росла уверенность в существовании некоего зверя на острове. Зверя, которого они должны найти и убить.

Жан Ги снял очки и потер глаза.

Матео Биссонетт сравнил университет с «Повелителем мух», но представил это как забавные, хоть и необузданные игры ребятишек.

Неужели эта компания из четырех человек (из пяти, считая несчастного Эдуарда) превратилась в дикарей? А потом, как на необитаемом острове, они напустились друг на друга?

А что такое Три Сосны? Тоже своего рода остров.

И вот одна из их компании убита. И виноват кто-то из них.

А Совести нигде поблизости не видать.

Бовуар глубоко вздохнул и посмеялся над своим буйным воображением.

Но он решил отложить чтение «Повелителя мух» на потом, а пока поискать кое-что другое. Он набрал слова, которые увидел сегодня утром на салфетке, оброненной Гамашем.

«Сжечь наши корабли».

* * *

– Позволишь присоединиться? – спросил Арман, показывая на опущенную крышку унитаза, словно это был шезлонг.

– Прошу, – сказала Рейн-Мари и взяла у него бокал красного вина, который он принес ей в ванную, где она лежала в душистой пене, так что, когда она подняла руку, с нее свисали сталактиты пузырьков. – А себе ничего не взял?

– К сожалению, я еще работаю, – сказал он и закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее.

– Стало понятнее, что случилось?

– Изабель допрашивает свидетелей. Она будет обедать с нами. Я попросил ее и Жана Ги остаться на ночь.

– Нужно все подготовить, – всполошилась Рейн-Мари.

Она поставила бокал и уже хотела выбраться из ванны, но Арман остановил ее:

– Оливье принесет что-нибудь на обед. И я проверил: кровати уже готовы, полотенца лежат.

– Гостиница «Гамаш» готова к ведению бизнеса? – пошутила Рейн-Мари, опускаясь поглубже в воду. Поглубже в пену.

Запах роз, поднимавшийся от пенящейся воды, смешивался с паром, и у Армана возникло странное впечатление, будто туман снаружи проник в их дом. И так же, как когда он шел через туман, его охватило ощущение абсолютного удовлетворения.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Это помогает, – ответила Рейн-Мари.

Она, конечно, имела в виду скорее его компанию, чем пузырьки. Или даже вино.

– Хочешь поговорить об этом?

– Это было ужасно, Арман. Кровь повсюду.

Она старалась не заплакать, но слезы потекли по ее щекам, и он встал на колени рядом с ванной и держал жену за руки, пока она снова рассказывала о том, что увидела.