Стеклянные дома - Луиза Пенни (2019)

– Понимаю, – ответил он. – Я чувствую то же самое. Но если нас ждет успех…

– Да-да, я все это знаю. Поэтому мы и решили поддержать его план. Но…

– Что будет, если наш план провалится? – продолжил ее мысль Бовуар, и она кивнула. – Значит, провалимся и мы. Но по крайней мере, мы попытались.

– Жан Ги, ты сейчас не войска готовишь к бою. Ты говоришь со мной. Я слишком много времени провела на передовой, чтобы меня успокаивать.

– Хорошо, я тебе скажу, что будет в случае провала. В столе у Гамаша есть тетрадка. И в ней он написал, что, по его мнению, произойдет, если план не удастся. Хочешь пойти взглянуть?

– Он сам нам сказал, – ответила она. – В первый день, на первом совещании. Риски и компенсации.

– Верно. И слова, сказанные им в то время, точно отвечали ситуации. Но то был прогноз. Обоснованные предположения. А сейчас, когда прошли недели и месяцы, кое-что прояснилось.

– Все хуже, чем мы думали? – Она не хотела задавать этот вопрос, но все же спросила.

– Поскольку мы выглядели слабыми, организованная преступность, банды, контрабандисты стали сильнее. Наглее.

– На это мы и рассчитывали.

– Oui. К тому же они стали гораздо беспечнее. Вот эту трещинку мы и искали.

– Если можно так выразиться, – сказала она и даже улыбнулась.

Бовуар не улыбнулся в ответ. Напротив, его красивое усталое лицо омрачилось.

– Если мы потерпим неудачу, Мадлен, все будет гораздо хуже, чем мы предполагали. Это станет второй катастрофой для Квебекской полиции, а заодно и для властей Квебека, которых ждет немедленный крах. Сначала коррупционный скандал, а теперь, похоже, полная некомпетентность…

– Граничащая с преступным поведением, – добавила суперинтендант Туссен.

Но только Бовуар знал, что граница уже позади. Старший суперинтендант Гамаш в зале суда пересек эту границу.

– Ты сравнивала это с борьбой против рака, – сказал Бовуар. – Справедливо. Точно. Опиаты подобны раку. Ты знаешь, что врачи делают с опухолью?

– Конечно знаю. Назначают химиотерапию.

– Да. Они отравляют пациента, часто приводят его на грань смерти, чтобы потом спасти. Иногда получается. Иногда нет. Хочешь знать, какими будут последствия нашего провала, по мнению месье Гамаша?

Лицо суперинтенданта Туссен стало напряженным, челюсти сжались.

– Не хочу, – сумела выдавить она.

Бовуар кивнул:

– Я тебя не виню. Но все же скажу тебе кое-что. Если мы провалим это дело, то лишь ускорим неизбежное. Война с наркотиками была проиграна несколько лет назад. Новые разновидности опиатов каждый день попадают на улицы. Этот план всегда был и остается нашей единственной надеждой. Нашим последним великим сражением. Но…

– Да?

– Старший суперинтендант в своей тетради написал и то, что нас ждет, если план сработает. – Он улыбнулся. – Мы почти у цели, Мадлен.

Туссен посмотрела на свой планшет, набрала что-то. Потом задумалась.

Как будто взвешивала варианты.

Бовуар заметил, что суперинтендант Туссен не спросила, солгал ли Гамаш на свидетельском месте, хотя все знали, что процесс подошел к роковой черте и это должно было почти наверняка случиться сегодня. И Бовуар понимал, почему Туссен не сделала этого.

В скором времени наверняка начнется следствие, и суперинтенданту Туссен будут задавать вопросы.

Знала ли она, что старший суперинтендант собирается солгать? А когда она поняла, что он совершил клятвопреступление, сообщила ли она об этом?

Не спрашивая ни о чем Бовуара, она вполне правдиво могла бы ответить «нет» на оба вопроса.

Уж лучше быть несведущей, чем виноватой.

Она дистанцировалась от старшего суперинтенданта. Но ведь и он сделал то же самое.

По крайней мере, она дистанцировалась фигурально. Бовуар же сделал это в буквальном смысле. Убежал из зала суда. Скрылся. Выскочил. Прочь от Гамаша. И от его лжи.