Мера ее вины - Хелен Чандлер (2020)

К тому времени, когда ей не просто понадобился, а действительно стал совершенно необходим телефон, Мария уже не могла позволить себе купить его — до тех пор, пока не обнаружила провалившуюся под подушки дивана мелочь. Тогда она начала искать и копить эти неучтенные, потерянные, как бы застрявшие между двумя мирами деньги.

Каждое утро, как только машина мужа выезжала за ворота, Мария, как сумасшедшая, бросалась к дивану и проверяла под подушками. Вот два пенса. А вот, ура, сразу десять. Иногда она находила монеты в стиральной машине. Всего лишь один раз, да, только один раз, вешая вечером штаны мужа, вынула из кармана монету в один фунт. В ту ночь Мария почти не спала, потея от страха и чувства вины. Медяки муж мог и не считать, но вот все монеты достоинством более двадцати пенсов вполне мог помнить.

Через семь месяцев, одну неделю и два дня после того, когда она в первый раз нашла в доме мелочь, у Марии набралась умопомрачительная сумма в двадцать фунтов. В тот день лицо женщины, смотрящей на нее из зеркала, сияло. Подготовка и сам поход в ближайший газетный киоск были чистой мукой. Мария попыталась одеться так, чтобы ее никто не узнал, и напялила на себя — это в середине-то лета! — зимнее пальто, шарф и шапку. А выйдя из дома, поняла, что ее маскировка просто смешна. Тогда она вернулась в спальню, сняла с себя зимнюю одежду и подумала о том, что в Строук-Бишоп ее все равно никто не знает. Два раза она выходила из дома и оба раза возвращалась, уверенная в том, что муж каким-то шестым чувством узнал о ее планах и едет домой. Переодеваясь в очередной раз, посмотрела на перекрещивающиеся рубцы у себя на бедрах и только после этого набралась достаточно храбрости для того, чтобы с бумажным пакетом мелочи в руках выйти на улицу и купить линию связи с миром.

Теперь фотография этого телефона лежала у нее на коленях. Края бумаги, на которой был распечатан снимок, уже стали мокрыми от ее потных ладоней.

— Вы точно уверены, что полиция не сможет установить, пользовались ли этим телефоном и как часто и кому звонили? — спросила она адвоката.

Ньюэлл некоторое время молчал, внимательно глядя на Марию.

— Они ничего не смогут доказать, — ответил он наконец. — Они пытались. В смысле невозможности отследить звонки с этого телефона вы выбрали самую подходящую модель.

Мария посмотрела на него. Джеймс Ньюэлл не был таким эффектным, как Имоджин Паскал, но он был человеком очень внимательным и наблюдательным. За синими глазами и мягким голосом скрывался железный характер.

— Тогда да, это мой телефон, но мне не хватило смелости воспользоваться им, — соврала она.

— Хорошо, — ответил адвокат. — В таком случае нам предстоит найти доказательства, подтверждающие это заявление. Присяжные получат информацию о вашей жизни исключительно от вас самой. Если есть еще человек или люди, готовые подтвердить вашу версию событий, то сейчас самое время сказать об этом.

— К сожалению, таких людей нет, — опять соврала Мария, — я всегда была одна.

Ньюэлл сложил руки на груди и посмотрел на фотографию мобильника.

— Вы совершенно уверены в том, что вам больше нечего сказать? Судя по вашим описаниям, жизнь в браке была совершенно ужасной. Никто не упрекнет вас в том, что вы пытались найти людей, которые могли бы вам помочь. В экстремально тяжелой ситуации люди часто могут делать неправильный выбор. Если вы что-то недоговариваете, переживая, как это будет выглядеть, лучше обсудить это. Любое подтверждение ваших слов третьим лицом будет лучше, нежели никакого подтверждения не будет вообще.

Мария улыбнулась. Джеймс Ньюэлл был человеком мягким и вежливым, но совсем не идиотом. Он знал, что его подзащитная рассказала не все.

— Нам придется защищаться, используя то, что у нас есть, — твердо сказала она.

Адвокат глубоко вздохнул, собрал лежащие на столе документы и сложил их в папку.