Дементьев насупился и подтянул к себе другую коробку, на которой были нарисованы ломтики ветчины и сыра.

– Я тоже люблю, – проворчал он себе под нос. – А в Аниных глазах тебе это баллов все равно не добавит.

На это ничего не ответил ни сам Ваня, ни Анна, как раз вошедшая в кабинет и слышавшая окончание разговора. Как обычно, она сделала вид, что не замечает явных ухаживаний Вани и не собирается его поощрять. В этот раз она даже села за стол у самой двери, а не на место во главе, рядом с которым уже устроился Ваня и ближе к которому подвинул коробку с блинчиками с семгой. Это место занял в итоге Войтех. На обычных совещаниях, где обсуждались различные организационные вопросы работы Института или выбирались текущие дела, во главе сидела Анна, но иногда, когда шло обсуждение уже текущего дела, она уступала это место Войтеху. Директор ИИН – всего лишь организатор, всеми расследованиями управлял именно Войтех. Совещания по текущим делам редко проводились в Институте, да еще при наличии практически всех штатных сотрудников, поэтому Ваня и не подумал, что это место может занять не Анна.

Если бы несколькими часами ранее Войтех не узнал, что у него больше нет экстрасенсорных способностей, он смог бы более полно насладиться мгновением Ваниного молчаливого гнева, когда открыл предназначавшуюся Анне коробку с блинами, но сейчас же едва заметил обжегший его взгляд.

На большой доске за его спиной уже висели некоторые сведения, остальные же предстояло добавить по мере того, как московская и псковская командировки принесут свою информацию.

– Итак, давайте начнем в хронологическом порядке, – предложил Войтех, посмотрев на Сидоровых. – Первым из известных нам случаев стало убийство в психиатрической больнице Пскова. Поэтому вам и начинать.

Ваня, как раз набивший рот сразу половиной пирожка, умоляюще посмотрел на сестру, давая понять, что начать лучше ей. Лиля бросила на него выразительный взгляд, но поднялась с места и подошла к доске, чтобы по ходу рассказа записывать на нее самые важные данные.

– Итак, наш убийца – Андрей Михайлович Вареников, сорок два года, не женат, детей нет. Жил с мамой. С двадцати одного года страдал маниакально-депрессивным психозом, но, по словам врача, был идеальным пациентом: понимал, что ему нужна помощь, всегда выполнял все назначения. Его мать, с которой я беседовала, пока Ванька внедрялся в доверие к другим людям, говорит, что он был тихим, спокойным и скромным. Именно с этим она связывает его одиночество, а вовсе не с заболеванием. Образования у него как такового не было, десять классов школы, но руки были золотые. Работал автослесарем. Я поговорила с его начальником, тот тоже отзывается о нем крайне положительно. Не пил, от работы не отлынивал. Более того, у него были свои клиенты, которые записывались специально к нему, поэтому хозяин автосервиса и не обращал внимания на то, что Андрей периодически ложился в больницу на лечение. Такому работнику многое прощалось. Мать даже поделилась со мной его ежедневником, там действительно много контактов довольных клиентов. Она мне по секрету сказала, что многие обращались к Андрею, минуя автосервис. Я некоторым даже позвонила, пообщалась. И абсолютно все, от клиентов и начальника до матери и лечащего врача, утверждают, что Андрей просто не мог свихнуться настолько, чтобы внезапно убить всех соседей и себя самого.

– Угу, тебе б голоса нашептали, ты б и не такое смогла, – хмыкнул Ваня.

– Голоса? – тут же заинтересовался Войтех.

– Выживший сосед Андрея, в доверие к которому я и внедрялся, применяя свои недюжинные актерские способности…

По конференц-залу пронеслись смешки, но Ваня не обратил на них внимания.

– …сказал мне, что Андрей принес с собой голоса. Поначалу их слышал только он, но затем начали слышать и остальные. Вообще ночью я тоже начал их слышать…

– Эй, эй, осторожнее! – тут же заявил Дементьев. – Надеюсь, ты сейчас не бросишься на нас с ножом?