Зеленый король - Поль-Лу Сулицер (2017)

Он не закончил фразу. Намеренно. Потому что не знал, известно ли Дэвиду о странных отношениях между Чармен Пейдж и Ребом Климродом.

— Я догадываюсь, — сказал Сеттиньяз, — что Реб уже несколько лет встречается с ней довольно часто. Но она никогда не говорит с нами о нем, и они никогда не появляются вместе.

Он заметил, каким напряженным был взгляд Тарраса за стеклами очков.

— С Чармен что-нибудь случилось?

— Кажется, нам действительно нужно выпить еще по мартини. И вам, и мне.

— 29 -

Это произошло три недели назад.

Джордж Таррас покинул Лондон, где вместе с Тони Петридисом и одним из шотландских юристов улаживал дела, связанные со снаряжением судов, а затем через Париж прибыл в Марсель. Там, в аэропорту Мариньян, на берегу залива Бер, как было сказано в телеграмме, его ждал гидроплан. Через полтора часа полета аппарат сел на море в нескольких стах метров от залитого солнцем поразительно живописного скалистого берега.

Ждали довольно долго, все словно остановилось, за исключением времени, и вдруг среди скал промелькнула моторная лодка, быстро подрулившая к нашим поплавкам. Лодкой управлял Диего Хаас, он был один.

— Вы прибыли вовремя, — заметил Таррас. — Я уже подумывал, не окажусь ли в роли графа Монте-Кристо.

— Остров Монтекристо, — ответил Диего, — расположен по ту сторону Корсики. Да и зачем вам сокровища?

— Совершенно верно. В путь, моряк.

В отличие от Сеттиньяза Джордж Таррас относился к Диего с симпатией. «Человек, обладающий таким чувством юмора и до такой степени презирающий весь мир, не может быть негодяем».

И если Реб предпочел, чтобы повсюду его сопровождал странный аргентинец, то это его дело.

— Диего, вам известно высказывание У.К.Филдса: «Человек, который не выносит детей и собак, не может быть негодяем».

— Мне вообще никто не известен.

— А где Реб?

— В Аяччо. К обеду будет здесь.

— И куда же мы, черт возьми, несемся?

Вместо ответа Диего запустил на полную мощность спаренный мотор лодки. Было одиннадцать утра, и весеннее корсиканское солнце уже сильно припекало. Таррас обернулся: гидроплан неожиданно грациозно взмыл в воздух. Когда же он снова посмотрел вперед, то увидел, как быстроходное судно огибало небольшой выступ. И тогда открылся вид на просторную и великолепную бухту Пьяна, ощетинившуюся игольчатыми скалами и бугристым берегом.

…А вот и черно-белая яхта.

— Это яхта Реба? Я и не знал, что он купил себе судно для отдыха.

Никакого ответа. Но что-то странное промелькнуло в желтых глазах Диего. Чтобы перекричать шум мотора, Таррасу надо было почти орать. Он завопил:

— Я не понимаю: Реб велит мне срочно прилететь из Лондона, а вы говорите мне, что его на яхте нет.

— Яхта принадлежит не ему, — ответил Диего обычным голосом, так как за секунду до этого приглушил мотор. — И гидроплан за вами прислал не он. — Он ловко подогнал лодку к трапу. — Не он, а она. С вами хочет поговорить Чармен.

Таррас поднялся на палубу; к нему подошла очень красивая молодая негритянка, цвет кожи был у нее скорее не черный, а темный. Улыбаясь и не говоря ни слова, она показала, куда идти, и привела на корму. Здесь за столом, накрытым к завтраку, сидела Чармен Пейдж, а рядом с ней — еще две юные негритянки, с головы до ног закутанные в голубую вуаль, оставляющую открытыми лишь их чистые лица.

Чармен протянула Таррасу руку, предложила кофе, от которого тот отказался, затем чаю. Он согласился выпить чашечку.

Какая-то легкая тревога постепенно овладевала им, он : кожей чувствовал это. По правде говоря, Таррас мало что знал о Чармен Пейдж, встречался с ней два-три раза да еще Дэвид Сеттиньяз кое-что рассказывал о свояченице. Ему было известно, что она богата, весьма богата, крайне независима, умна и, опять же по словам Сеттиньяза, «эксцентрична».

— Вы с вашей очаровательной супругой могли бы как-нибудь погостить здесь, у меня.