Зеленый король - Поль-Лу Сулицер (2017)

— Шерли была бы безумно рада. Она уже тридцать лет выпрашивает у меня яхту.

И вдруг наступило молчание, именно то молчание, которого Таррас больше всего опасался. Чармен Пейдж по-французски сказала эфиопкам: «А теперь оставьте нас…» Девушки ушли. Жара нарастала, с берега, до которого было рукой подать, доносился одурманивающий аромат корсиканского леса.

— Я хотела бы поговорить с вами, мистер Таррас. О Ребе, разумеется. — Она прикурила новую сигарету от предыдущей. — Как давно вы его знаете? Насколько мне известно, три человека должны знать о нем больше, чем я. Это Диего, который наверняка убьет кого угодно, если Реб прикажет ему, но расспрашивать его глупо и бесполезно, к тому же я побаиваюсь его… Дэвид, мой свояк, только краснеет и что-то мямлит, как прыщавый студент… И, наконец, вы. Она пристально смотрела на него, и Таррас прочел в ее расширенных зрачках такое отчаяние, что опустил голову, устыдившись самого себя.

Молчание затянулось.

— Понятно, — наконец произнесла она с бесконечной горечью.

Он не смел взглянуть на нее. Чармен снова заговорила тихим, чуть дрожащим голосом:

— Я молода, вроде бы красива, богата и люблю Реба. Даже не думала, что можно кого-нибудь так любить. Но, видно, этого еще недостаточно. Я просила его жениться на мне или хотя бы разрешить жить с ним неразлучно. Умоляла. Мне бы хотелось иметь от него детей. Разве я требую слишком многого?

— Вы ставите меня в чрезвычайно неловкое положение, — глухо ответил Таррас.

— Знаю, вы уж простите меня. Однажды Реб согласился рассказать мне кое-что о своей жизни — это бывает очень редко — и назвал ваше имя, заметив, что нет в мире другого человека, к кому он испытывал бы такие дружеские чувства.

— Прошу вас, — сказал Таррас, невыносимо страдая. Она застыла и вдруг, совершенно неожиданно, заплакала, слезы текли, а она даже не пыталась вытереть их.

— Мсье Таррас, когда мы вместе, он бывает так нежен, что это просто невероятно. Реб вообще очень ласковый…

Теперь она всхлипывала, вся дрожала, хотя тело ее по-прежнему было неподвижно, а руки безжизненно лежали на подлокотниках кресла. Потрясенный, как никогда раньше, Таррас вдруг вскочил, чуть не задохнувшись от ярости. «К черту Климрода, — думал он, — этот гений просто чудовищный эгоист!» Он подошел к поручню, со злостью вцепился в него и уже хотел было обернуться и заговорить, но почувствовал, что справа от него кто-то стоит. Таррас повернул голову и в нескольких метрах от себя увидел незаметно появившегося Диего Хааса — он улыбался и чуть ли не дьявольский свет струился из его глаз.

— Скоро появится Реб, — сказал Диего.

Трое мужчин и молодая женщина завтракали на корме; стройные девушки-эфиопки прислуживали им, кружа вокруг стола, как в балете. Самым разговорчивым оказался Реб Климрод, по крайней мере в начале завтрака; говорил он действительно очень ласково, а с Чармен был особенно предупредителен и невероятно нежен. Как потом вспоминал Джордж Таррас, речь шла в основном о книгах и живописи; Климрод так непринужденно направлял разговор, что бывший профессор Гарварда и не заметил, как оседлал своего любимого «конька»: морское пиратство, которому совсем недавно посвятил уже вторую книгу, увы, воспринятую читателем с невиданным равнодушием. И только часа через два отключившийся на своей маниакальной страсти Таррас вдруг осознал, что Климрод просто разыгрывал его, подбросив тему берберов из Кейр-эд-Дина и пиратов из Сале.

— Я ужасно много болтаю! — воскликнул он, поняв наконец, что злоупотребляет вниманием слушателей.