Зеленый король - Поль-Лу Сулицер (2017)

В восемь часов десять минут высокорослый мужчина, довольно полный, но сохранивший еще вполне приличную фигуру, вышел из собственного дома по Цеппелинштрас-се, в Мюнхене, на берегу Изара. Он поднял лисий воротник своего пальто, поправил прекрасные, на меху, замшевые перчатки и открыл ворота гаража.

Его гордость новехонький «мерседес» стоял на месте. Сев за руль — сущим наслаждением было услышать, как нежно заурчал мотор, — включил первую скорость.

— Не двигайтесь, пожалуйста.

Голос был таким мягким и вежливым, что в первое мгновенье он абсолютно не испугался. Потом, обернувшись, он узнал эти глаза, и его огнем обжег страх.

— Это невозможно!

— Я очень боюсь, что возможно, — ответил Реб. — Я знаю, что сейчас выйдут ваши дети и что вы должны отвезти их в школу. Никаких изменений в программе не будет. Было бы лучше, чтобы их не произошло. В этом случае мне придется убить и ваших детей, а я не хотел бы этого делать. Теперь, пожалуйста, выезжайте спокойно.

— Михаэль…

— Выезжайте, прошу вас.

«Мерседес» выкатился из гаража и медленно подъехал к подъезду дома. Вышли два мальчика, закутанные в красно-голубые толстые шерстяные шарфы. Они слегка удивились, увидев рядом с их отцом незнакомца, но Реб улыбнулся им и пояснил:

— Мы с вашим отцом знакомы уже много лет. Целых двадцать месяцев он заботился обо мне почти по-отечески. Садитесь, мы отвезем вас в школу.

Дети улыбнулись в ответ и стали задавать ему вопросы Он ответил, что зовут его Михаэль, или по крайней мере так привык его называть их отец, потому что ему не нравилось его второе имя. «А какое это было имя?» «О, — ответил он, — оно совсем иностранное и очень странное, вам останется лишь спросить у вашего отца, что за имя».

Они подъехали к школе, и Реб с улыбкой обратился к водителю «мерседеса»:

— Вам следовало бы поцеловать ваших детей. Они очаровательны.

Мальчуганы вошли в школу и машина тронулась с места.

— О, Боже мой, Михаэль…

— Мы едем в Дахау — сказал Реб. — Маутхаузен слишком далеко, и нам пришлось бы переезжать границу. Дахау вполне подойдет.

— Михаэль…

— Мое имя Реб, — сказал он, улыбаясь. — Пожалуйста, притормозите слегка. Мне не хотелось бы, чтобы мы попали в аварию. И лучше бы вы молчали. От звука вашего голоса… во мне лишь больше закипает гнев. Вам понятно?

Они ехали молча. Показался концлагерь, ничуть не изменившийся за двадцать три месяца.

— Заезжать внутрь не будем, это ни к чему. Вы просто поедете вдоль ограды до того места, откуда будут видны кремационные печи.

Прошло две минуты.

— Это здесь. Остановитесь, пожалуйста. И выходите. Сам Реб тоже вышел. В левой руке он держал флягу, а в правой — пистолет. Бывший оберштурмбанфюрер глухим голосом спросил:

— Вы действительно убили бы детей?

— Думаю, что да, — сказал Реб — Однако не уверен. Хотя меня душит гнев, не знаю, дошел бы я до того, чтобы, убить детей.

Он протянул флягу:

— Прошу вас, Откройте ее и пейте.

Бывший оберштурмбанфюрер отвинтил крышку и узнал запах.

— Это же бензин.

— Да, — усмехнулся Реб. — Я вспоминаю того юного француза, которого вы три года и четыре дня тому назад, почти в этот же час, заставили пить бензин. Правда, пить ему пришлось отработанное масло. Только потому, что бензина у вас не хватало. Ему было десять лет. Он родился 23 июля в Бордо, я очень хорошо его помню. Он умирал десять часов. Я думаю, вы выпьете этот бензин, потому что вы до последнего будете надеяться, что я вас не убью. Вам и вправду выпала удача.

Небольшая, но все-таки удача. Но прежде, чем выпить…

Реб вытащил из кармана куртки маленькую, завернутую в бумагу вещичку.

— Подарок вам, — сказал он.

Оберштурмбанфюрер развернул бумагу. И увидел тюбик губной помады.

— Мне очень хотелось бы, чтоб вы провели ей по лицу, а главное — накрасили губы…

Тишина.