Зеленый король - Поль-Лу Сулицер (2017)

— Вот так. И щеки тоже, пожалуйста… Отлично. А теперь пейте бензин… Фляга эта ваша, в случае, если вы ее не узнаете. А вот это письмо будет найдено у вас в кармане. Оно написано юным литовцем по имени Заккариус. Вы скажете, что он умер. Ну разве в этом дело? Он описывает в нем все, что вы делали с теми детьми, в числе которых был и я… Выпейте еще немного, прошу вас…

Он выстрелил почти в упор, в правую скулу. Потом, вложил пистолет в еще теплую руку оберштурмбанфюре-ра Вильгельма Хохрайнера и пальцами мертвеца еще раз нажал на курок; эта вторая пуля улетела куда-то в сторону.

Он ждал, пока они отъедут подальше отсюда, только по-том его вырвало. Дову Лазарусу пришлось два раза останавливать машину, так как Реба все время тошнило.

— Смотри, — прошептал Дов.

Снова вышла женщина, на этот раз в сопровождении двоих мужчин.

— Ты узнаешь одного, малыш?

Реб утвердительно кивнул. Самый маленький из них был немец, и три недели назад, на другой день после казни Хохрайнера в виду крематориев Дахау, Дов и Реб видели его за рулем одного из грузовиков, на которых возили из Зальцбурга в Мюнхен «Stars and Stripes», газету американской армии. Военная полиция никогда не обыскивала эти грузовики, самое большее — шутя забирала для себя парочку экземпляров, так что каждым рейсом перевозились беглые нацисты, спрятанные за пачками газет. Что касается женщины — у нее были седые короткие волосы и напряженное лицо, — то именно она 3 июля 1945 года, в Зальцбурге объяснила Ребу, что фотограф Лотар находится в своей лаборатории, возле Башни Колоколов, и тем самым отправила его в ловушку, подстроенную Эпке. Женщина была первым этапом в охоте Реба Климрода за эсэсовцами (с Хохрайнером все обстояло гораздо легче — бывший оберштурмбанфюрер совершенно беспрепятственно снова, в начале 1946 года, стал возглавлять свою текстильную фабрику). Реб отыскал ее менее чем через сто часов после своего возвращения в Австрию, куда приехал из Мюнхена, и сегодня, 23 марта 1947 года, они с Лазарусом — вместе или порознь — следили за ней уже сороктретий день.

— В шале и другие типы, малыш. По крайней мере трое.

— Четверо, — ответил Реб.

Было начало одиннадцатого, и ночь обещала быть холодной. Сверху, из перелеска, где они находились в засаде, можно было заметить внизу огни Альтаусзе. Чтобы попасть в Альтаусзе, надо ехать из Бад-Ишля — там живал летом Франц-Иосиф, — что лежит в пятидесяти пяти километрах к востоку от Зальцбурга. Выезжают на дорогу в Леобен, а в Бад-Аусзе сворачивают направо, на другую дорогу, которая сразу же разветвляется: правая ведет в деревни Грундльзе и Гесль, левая — в Альтаусзе. В обоих случаях оказываешься в самом сердце Мертвых гор; здесь темные и глубокие озера, лежащие в оправе высоких, часто почти отвесных скал.

— Четверо мужчин и еше женщина, — уточнил Реб.

Женщину из Зальцбурга звали Герда Хюбер. Разыскивая ее, Реб исходил из той гипотезы, что, действуя вместе с Эпке, она так или иначе могла бывать в их особняке возле Богемской канцелярии. Он рассчитал правильно: Герду Хюбер лишь по описанию Реба опознали два торговца в квартале. Они указали и ее фамилию, и ее происхождение: она была из Граца, родного города Эриха Штейра. Все остальное объяснялось просто: женщина работала в отделе австрийского Красного Креста, который оказывал помощь перемещенным лицам. На этом основании она имела в руках все мыслимые и немыслимые пропуска.

— Зашевелились.

Из шале вышел третий мужчина; Лазарус, как и Реб, его узнал.

— Арни Шайде, — сказал Дов, — мой старый дружок Арни, который так любит посещать францисканские монастыри и здесь, и в Риме.

Уже дважды Дов прослеживал маршрут Шайде, который всякий раз приводил его в Рим, к самым вратам Ватикана. Из Ватикана Шайде неизменно выходил один, явно сдав римской курии очередного беглеца, которого сопровождал. Шайде тоже работал на Красный Крест.