Зеленый король - Поль-Лу Сулицер (2017)

Яэль Байниш увидел Реба Климрода в Риме 10 апреля 1947 года. Во встрече молодых людей, которые не виделись без малого полтора года, никакой случайности не было. Байниш находился в Италии по заданию «Хаганы», чтобы работать над расширением эмиграции. Спустя три месяца он примет деятельное участие в отправке 4515 человек на борту бывшего американского грузопассажирского судна «Президент Гарфильд», которое будет названо «Исходом».

Он и Климрод поздно утром встретились перед замком Святого Ангела.

— Как ты, черт побери, узнал, что я в Италии? Я нашел твою записку у Берчика в последний момент. Завтра я уезжаю из Рима.

Климрод объяснил, что он зашел к Берчику, "чтобы поговорить с кем-нибудь из «Моссада» или «Хаганы», и что, вынужденный удостоверить свою личность, он назвал фамилии людей, способных за него поручиться.

— В том числе и твою. А Берчик сообщил мне, что ты в Риме. У тебя есть свободных часа два? Мне хотелось бы кое-что тебе показать.

Он привел Байниша на улочку, выходящую на виа Кре-шенцио, буквально в двух шагах от площади Святого Петра, показал ему табличку с итальянским и немецким текстом.

— Здесь конец маршрута. На Боденское озеро они приезжают из Германии через Линдау и Брегенц или же через перевал Решен, который два года назад переходили и мы. Они едут на машинах, иногда на автобусах, а ночуют в монастырях францисканцев. Я для тебя составил их перечень. Одного из тех, кто их сопровождает, зовут Арни Шайде. Есть еще женщина по имени Герда Хюбер. Вот, держи список фамилий. В Риме заботу о них принимает на себя германский прелат Хайдеман, который руководит одной из организаций Ватикана. Хайдеман снабжает их паспортами Красного Креста. Некоторые из них получают даже сутаны и поддельные документы от иезуитов. Италию они покидают через Бари, а чаще всего — через Геную. Кое-кто едет в Испанию, в Сирию или в Эфиопию, но большинство отплывает в Южную Америку. Сотни нацистов уже бежали таким образом.

Байниш был озадачен.

— Откуда эта лавина сведений?

— Я их получил, занимаясь поисками совсем другого рода, — ответил Реб Климрод. — Мне было необходимо кому-то их сообщить.

Последняя фраза подразумевала, что у Реба нет ни шефа, ни организации, которым он должен был давать отчет. Байниш (его личная карьера пошла вверх: в конце концов его сочли слишком умным для подрывника и начали доверять ему более деликатные поручения) знал, что его бывший попутчик порвал все связи с сионистскими организациями. Кто-то рассказывал ему о Климроде, работающем с этими безумцами из «Накама». Яэль спросил:

— Ты по-прежнему с ними, Реб?

— Нет. Уже давно нет.

— А где Лазарус?

— Погиб.

Других комментариев не последовало. Теперь они шли по набережной Тибра. Байниш разглядывал Климрода и находил, что тот изменился. Изменился не ростом или сложением, хотя Реб и подрос на несколько сантиметров, и прибавил в весе несколько килограммов. Но у него были все та же фигура неудачника, обманчиво медлительная походка, тот же бездонный взгляд. Изменение заключалось в другом — в какой-то усилившейся жестокости, и главное — возникла уверенность в своей судьбе.

— Ты нашел то, что искал, Реб?

— Почти.

Молчание. Потом вдруг Байниш сказал:

— Я всегда дружески к тебе относился. Очень дружески. Если тебе что-либо потребуется…

— Ничего не надо. Спасибо.

И опять молчание. Чтобы чем-то его заполнить, Байниш стал рассказывать о той стране, что зарождалась на берегах Тивериадского озера и реки Иордан, где у них — у Реба, у него, у множества людей, уже приехавших или тех, кто приедет в будущем, — будет наконец-то свое место на земле; он воодушевился, взывал к предстоящим великим делам, хотя бы в пустыне Негев, которую начали осваивать.

Последовал очень спокойный, но окончательный ответ:

— Без меня, — сказал Реб.

— Ты ведь такой же еврей, как и я. Быть евреем может тоже означать жизненный выбор.