Шарко - Франк Тилье (2019)

– Вот черт! Сердечный приступ… в июле… ладно, спасибо…

Шарко увидел, как тот вздохнул, вешая трубку, и это согрело ему сердце после ужасной ночи. Теперь, узнав о смерти Анатоля, Белланже, возможно, оставит этот след? Не поедет к тете Люси?

Маньен ворвался вихрем, прижимая мобильник плечом, и, не прерывая разговор, положил пухлую пачку листов на стол Робийяра. Он едва заметил присутствие трех копов. У Шарко сердце подступило к горлу, когда он увидел, как его мускулистый сослуживец пододвинул к себе досье. Шарко встал и краем глаза глянул на пачку: на первой странице большими черными буквами было написано «Окружной суд Бобиньи».

Он заперся в туалете и саданул кулаком по стене.

Когда он вернулся в кабинет, Николя уже надел куртку и, конечно же, пролистывал досье, стоя у стола Робийяра. Франк вернулся на свое место с горячим желанием всадить ему пулю между глаз. Судя по тому, как Белланже вглядывался в страницы, нахмурив брови, и косил в его сторону, не поворачивая головы, все могло взлететь на воздух в любую секунду.

Николя закрыл досье окружного суда, постоял немного, потом глянул в упор на Паскаля:

– Отвезешь меня? Едем в приемную семью Летиции Шарлан…

Робийяр, удивленный просьбой – обычно его коллега предпочитал одинокое плавание на такого рода заданиях, – в результате кивнул и поднялся. Прежде чем выйти в коридор, Белланже взял под мышку всю стопку бумаг, одарил Шарко взглядом, раскаленным, как уголь, после чего оба копа испарились.

54

Николя подождал, пока они не проехали бульвар Распай и не свернули на автостраду А6b в направлении Атис-Мона, прежде чем заговорить с Паскалем о том, что не давало ему покоя последние минуты.

– Ты в курсе, что Рамирес страдал самовампиризмом, когда был помоложе? Он пил собственную кровь.

– Да? А ты откуда знаешь?

– Откуда я знаю… В том-то и вопрос, и я думал, что ты уже в курсе.

– Ни сном ни духом.

Николя двинул подбородком в сторону пачки, лежащей на приборной доске:

– Я просмотрел досье, там все написано. Говоря откровенно, с Шарко происходит что-то странное. Вчера он упомянул об этом самовампиризме, но утверждал, что информация от тебя или от Люси, а вы, наверно, прочитали в досье. И выглядел смущенным. Откуда он мог знать, если документы пришли только сегодня?

Робийяр распечатал клубничный леденец без сахара и засунул в рот.

– Ну, увидел где-нибудь, уж не знаю… когда рылся у Рамиреса?

– И ты, и я об этом бы знали. И потом, это ж из области психиатрии, то есть конфиденциально, да и прошло лет пятнадцать. Нет, нет… Думаю, он соврал.

– С какой стати ему тебе врать?

– Не знаю. Можешь позвонить в окружной суд Бобиньи и узнать, не запрашивал ли кто-нибудь раньше это дело?

Робийяр позвонил, повесил трубку:

– Мужик из архивного отдела перезвонит мне после полудня. Не стоит на них слишком давить.

Николя не мог избавиться от мысли, что одна из деталей не стыкуется: не исключено, что Шарко был знаком с историей Рамиреса, причем еще до начала расследования. Паскаль ткнул пальцем в его затылок:

– Слушай, у тебя тут какая-то фиолетовая отметина. Похоже на след от шприца.

Николя провел пальцами по коже, но ничего не почувствовал. Он протянул коллеге свой мобильник:

– Сделай мне фото.

Паскаль удивился, но послушался. Белланже с ужасом вгляделся в отметину, которая не могла быть случайной царапиной: ему сделали укол в шею этой ночью в его машине, когда он был в почти бессознательном состоянии. Забрали кровь? Или что-то ввели? Всю оставшуюся дорогу коп был молчалив и нервничал.

Через полчаса полицейские прибыли по месту назначения. Николя постучал в дверь и сделал приличествующее лицо.