Шарко - Франк Тилье (2019)

– Этим я и собираюсь сейчас заняться, только уже в генетической лаборатории. Но не питаю особых надежд. ДНК содержится в ядре клеток, а в слезах их обычно нет, как и в моче. Хотя вполне возможно, что они захватили с собой немного генетического материала, когда скатывались, или же это сделал тот, кто их собирал. Надеюсь, нам повезет, и мы обнаружим мельчайшие чешуйки кожи в некоторых пробирках, которые позволят восстановить характеристики ДНК. В любом случае я буду держать вас в курсе, разумеется.

Он пожал им руки:

– Удачи вам! У меня такое ощущение, что она вам понадобится.

Оказавшись снаружи, Николя обошел здание и встал лицом к Сене, скрестив руки и скрежеща зубами. Он отчаянно нуждался в дозе кокса. Уставившись на волны, он сосредоточился на плеске воды, чтобы вернуть себе спокойствие.

– Когда Камилла умерла, я… я чувствовал, что ничего ужасней уже быть не может. То, что они с ней сделали… это выходило далеко за рамки того, на что способен человек. Сегодня у меня ощущение, что ту же пластинку поставили с начала, что все пошло по новой. Тринадцать человек… Тринадцать, ты хоть отдаешь себе отчет? Где они, все эти люди? И почему? Почему?

Он наподдал ногой по гравию, выбив тучу мелких камешков.

– Рамирес мертв, он жертва, но мне кажется, он и есть монстр. Он собирал слезы тех, кто попадал ему в руки, их самую интимную, самую драгоценную составляющую. Что творилось в голове у этого психа?

Он почувствовал легкую грусть, глядя на проходящую баржу, скользящую по реке.

– Я завидую тем ребятам на барже. Их беспечности, свободе. Думаешь, они счастливы на своей посудине? Думаешь, живя на воде, они отрезаны от всего дерьма, которое их окружает?

– Они платят налоги, как и все.

Николя подумал над ответом и вернулся на твердую почву.

– В подвале было огромное количество мешков с негашеной известью, куда больше, чем нужно, чтобы хоронить кошек. Нас это должно было насторожить. И потом, та фреска, дьяволы, лица, полные ужаса… Это были они, те люди. Рамирес их увековечил, нарисовав и сделав себе насечки в виде черточек на груди в честь каждого из них. Как трофеи. Тела где-то лежат, на шесть футов под землей.

– Мы ни в чем не уверены.

– А я убежден. Как и в том, что он бы продолжил, если бы Джек его не остановил. Сколько мерзавцев вроде него ускользают? Мне трудно, Люси. Мне трудно представить себе, что он заставил их перенести. Он стоял лицом к ним, когда они плакали от боли. Он отобрал у них слезы и бережно хранил их, чтобы дрочить от воспоминаний. А хуже всего – он мог быть не один.

– Ты думаешь о тех дьяволах на картине?

– Три дьявола, да, и ампалланг на его члене, который указывает на принадлежность к клану, к «Pray Mev». И вспомни, как он был осторожен, никакого подключения к Интернету, анонимная телефонная карта… А если Рамирес действовал не в одиночку, а с одним или несколькими сообщниками? А если за этими слезами есть что-то еще? Я должен понять, что произошло. И прижать того или тех гадов, которые за этим стоят. Ради Камиллы, понимаешь?

– Мы команда, Николя. Мы все хотим одного и того же.

– Не так сильно, как я. О нет, можешь поверить, не так сильно, как я.

Звонок мобильника Люси положил конец их разговору. Она отошла, чтобы ответить Франку.

– Это я. Ты можешь говорить?

– Николя неподалеку, но могу.

– Тогда слушай меня хорошенько. Мы взяли девицу.

– Господи. Как вы…