След лисицы на камнях - Елена Михалкова (2018)

– Бесполезно! Удрал как заяц… Я был уверен, что это кто-нибудь из наших старух!

– Довольно шустрая старушка. Ты его разглядел?

– Мужик. Лет… не знаю, может, сорок? Тридцать? Во всяком случае, не старый. Исчез моментально, как сквозь землю.

Сергей оступился в ямку, наполненную водой, залил калошу и выругался.

– Да что за дьявол! Невезуха целый день.

– Почему невезуха?

– Тебя чуть не засосала опасная трясина – это раз. Какой-то хрен за нами топал и слинял – это два. И тачку здесь можно искать до морковкиного заговенья – это три. Убедил?

– Убедил, – согласился Илюшин. – Серега, а что это впереди за кусты?

Бабкин, озабоченный хлюпаньем в калоше, не сразу понял, о чем его спрашивают.

– Я тебе что, дендролог? Ольха какая-нибудь. Или этот, как его… бересклет.

– Ольха, говоришь… – пробормотал Макар.

Сергей, наконец, поднял голову, присмотрелся и за облетевшими ветвями рассмотрел белый корпус.

«Нексия» прочно, основательно, почти уютно сидела на брюхе; колеса до середины ушли в вязкую болотную почву, промерзшую к ноябрю. Тот, кто пригнал ее сюда, тщательно замаскировал машину ветками. Издалека эта груда напоминала шалаш, и Бабкин позавидовал остроте зрения Макара.

– Просто я знал, что она где-нибудь тут поблизости, – сказал Илюшин.

– Почему не в болоте?

– У Бакшаевой рука бы не поднялась утопить машину. Это как пристрелить здоровую лошадь.

– У твоей лошади ребра сгнили, – заметил Сергей, стряхивая листья с проржавевшей черной двери.

Номер с машины был скручен, вещей внутри не было. Подойдя, Сергей первым делом принюхался: пахло только лесом, из чего он заключил, что Вера Бакшаева, по крайней мере, не лежит в багажнике.

– Сестра должна быть совсем дурой, чтобы бросить тачку с телом в лесу, когда болото в двух шагах, – вслух подумал он.

– Я тебя умоляю! – откликнулся Илюшин; он пытался сквозь стекло рассмотреть, что в салоне. – Люди в массе своей действуют нерационально. Представь, что Надежда панически боялась дотронуться до тела сестры. Вот тебе и причина оставить труп в багажнике.

– Короче, в машине его нет. Иначе пахло бы.

Он сфотографировал «Нексию» со всех сторон.

– Вопрос, как нам снять отпечатки… – задумчиво сказал Макар.

– Нет такого вопроса.

Сергей обмотал локоть курткой и ударил в боковое водительское окно. Стекло ахнуло и разом помутнело от бесчисленных трещин. Вытащив его, Бабкин открыл дверь.

– Надеюсь, она не стерла свои отпечатки с руля… – пробормотал Илюшин.

Бабкин осмотрел руль и покачал головой.

– Макар, дело дохлое. Отпечатков тут нет. Во-первых, это кожаная оплетка, во-вторых, она рифленая. И времени прошло много.

– А если на панели?

– Все проверю, конечно. Но три месяца…

Илюшин понимал, что он имеет в виду: отпечатки недолговечны, сохраняются не дольше двух-трех дней. В холоде жировой след дольше не разрушается. Следы прикосновений, не исчезающие долгие годы, – в девяноста восьми процентах случаев киношный штамп, а в двух – редкое стечение обстоятельств.

– Есть! – выдохнул Сергей.

Он ворочался внутри «Нексии», как медведь в тесной берлоге; при каждом его движении машина, казалось, проседала еще сильнее, впечатывая в землю металлическое брюхо.

– Что – есть? – недоверчиво спросил Макар.

– Отпечаток. Смазанный, правда, но терпимо. Точнее, даже несколько отпечатков.

– Где, на панели?

– Не-а. Ты будешь смеяться! В бардачке валяется диск с Лепсом. Кто-то хватал и саму коробку, и диск.

– Вот не зря я всегда восхищался певцом Лепсом! – растрогался Илюшин. – Сколько пользы от человека, ты подумай…

– Раньше времени ерничаешь! Может, это пальчики старшей Бакшаевой.

– Лучше бы, конечно, младшей, но старшая тоже подойдет. А если на рычаге передач?..

Бабкин выразительно скривился.