След лисицы на камнях - Елена Михалкова (2018)

– Преступник должен быть наказан, – внешне спокойно сказал Бабкин, совершенно не понимая, что нашло на Илюшина, но спохватился, что выражается каким-то казенным, нет, даже хуже, – плакатным языком, будто персонаж комикса: кудрявый мужчина в синих рейтузах и алых трусах. – В смысле, ну, есть же закон.

Он вдруг рассердился и на себя, вынужденного в чем-то оправдываться, причем непонятно до конца, в чем именно, и на Илюшина, непринужденно поставившего его в идиотское положение, из которого он никак не может выпутаться и барахтается, словно щенок в луже.

– А у нас что, новая концепция? Плохих людей сажаем, хороших отпускаем? Они же хорошие! Как же их на зону! Так, нет?

Илюшин помолчал. Потом сказал, как ни в чем не бывало:

– Пошли, грибов наберем.

И не успел Бабкин спросить, ополоумел он совсем, что ли, какие грибы в ноябре, как тот уже спускался вниз, оскальзываясь на мокрых листьях, – туда, где на березовом пне изгибались змеиные ножки опят.

Опята Илюшин сложил в собственный капюшон. Набрав грибов, он как будто начисто забыл, о чем они только что разговаривали, и снова рванул вперед. Однако прежняя его уверенность в том, что болото они найдут без труда, понемногу иссякала, и когда вышли на широкую поляну, Макар остановился в замешательстве. Впереди, сколько хватало взгляда, тянулся все тот же редкий осиновый лес.

– Где болото? – риторически спросил он.

– Дай-ка посмотреть.

Бабкин уткнулся в карту, затем сверился с навигатором. Искусственный интеллект утверждал, что они прибыли в место назначения.

– Странно… – пробормотал Илюшин.

Шагнул вперед и провалился по колено.

От неожиданности у него громко клацнули зубы. Не будь Сергей так изумлен, он бы расхохотался. Вода подбиралась к верхнему краю илюшинского сапога; Макар дергался, пытаясь выбраться, но с каждым рывком болото отвоевывало у него еще пару сантиметров.

– Замри! – рявкнул Бабкин.

Он присел, вцепился в скользкое, как масленок, голенище и рванул вверх. С неописуемым звуком, похожим одновременно на чавканье и прощальный всхлип, сапог вылетел из трясины, а Илюшин с размаху плюхнулся на землю. Опята рассыпались вокруг него.

– Фигасе! – сказал Макар.

Сергей окинул взглядом эту картину – Илюшина в окружении грибов, напомнившего ему приготовления жены к фаршировке курицы гречкой с шампиньонами, – и все-таки заржал. Мстительное удовлетворение от того, что Макар наконец-то и сам выглядит глупо, смешалось с облегчением: все-таки они очень легко отделались.

– Даже ногу не промочил, – пробормотал Илюшин, ощупывая носок.

– Я тебе что говорил! Лесника нужно было звать.

В ближайших зарослях Бабкин обнаружил подобие слеги – длинный ствол молодой осины – и ножом срубил с него ветки. Осторожно продвигаясь вдоль поляны, оказавшейся никакой не поляной, и окуная слегу, он выяснил, что болото непроходимое: жердь уходила в воду метра на полтора. И прожорливое: при очередном измерении осиновый ствол так прочно засел в жиже, что Сергею только с третьей попытки удалось его выдернуть.

Когда он вернулся, Илюшин обосновался на поваленном стволе.

– Никогда такого раньше не видел, – с восхищением сказал Макар. – Как с обрыва ухнул. Перехода от суши к воде просто нет! Сразу бац – и все.

– Есть, просто мы его не заметили. Под ногами-то хлюпало последние метров пятьсот, если не больше.

– Теперь веришь, что здесь мужик утоп?

– Странно, что только один…

– Хоть бы они его обозначили, что ли, болото это.

Сергей вспомнил галстуки на деревьях.

– Бараны мы, бараны! Тряпочки – видел?

– Тьфу, – сказал Илюшин. – Вот уж правда бараны.

Бабкин сел рядом с ним на поваленный ствол и стал смотреть.