Рыцарь нашего времени - Елена Михалкова (2008)

Это была распечатка телефонных переговоров – не просто дата и время звонков, а расшифровка диалогов. «Кто-то подслушивал мои переговоры, – отстраненно подумал Денис. – Интересно, кто именно?»

Он читал, как просил человека с инициалами П.П. ускорить работу, говорил о повышенном вознаграждении, а П.П. ссылался на возникшие трудности. В следующем разговоре уже без намеков Крапивин спрашивал, хватит ли мощности взрыва на то, чтобы уничтожить «известный объект», и добавлял, что не должно быть даже мизерной вероятности промашки. «Если он выживет и останется калекой, можете считать, что сделка расторгнута».

Остальные разговоры были еще откровеннее. «Что, Петр Петрович, – мысленно сказал Крапивин, вспомнив бывшего спецназовца, – поймали нас с вами?»

Он дочитал расшифровку до конца, хотя в том не было нужды: с первого разговора любому стала бы очевидной и подоплека его действий, и основательность, с которой разворачивалась подготовка к покушению, и ненависть Крапивина к его жертве.

Денис бросил листы обратно на стол. Кончено. Все кончено.

Последний лист, на котором ничего не было написано, лежал чуть поодаль от остальных, скомканный, будто неудачный черновик. Крапивин поднял его и увидел тот самый револьвер, которым так хвастался и гордился Ланселот.

«Забыла. Приготовила, чтобы выстрелить в меня, продумала сцену с обвинением, а потом испугалась, убежала, а оружие забыла. Глупая женщина».

Немного поразмыслив, Денис проверил наличие патронов, сел на стул, положил револьвер рядом и подвинул к себе мятый лист. Несколько раз с силой провел по нему ребром ладони, пытаясь разгладить, затем достал из кармана ручку и написал записку, не останавливаясь, не задумываясь над словами. То, что Ольга оставила оружие в доме, давало ему большое преимущество, и этим преимуществом он собирался воспользоваться.

Поставив дату и четкую подпись, Крапивин встал, глубоко вдохнул и выдохнул, выпустив маленькое облачко пара. Все. Осталось сделать только одно дело. Но в ту секунду, когда он вставил дуло револьвера в рот, ощутив омерзительную солоноватость ледяного металла и раздражающий ноздри запах, хлопнула дверь, раздались торопливые шаги, и знакомый голос, запыхавшись, сказал:

– Не стоит этого делать, Денис Иванович.

Вынув изо рта липнущий к губам и языку пистолет, Крапивин обернулся и увидел в дверях одного из двух сыщиков, которого успел возненавидеть на похоронах, – младшего, нахального, с насмешливым взглядом. Он и сейчас смотрел насмешливо, и по какой-то причине именно это выражение его лица остановило Дениса от того, чтобы спустить курок.

– Уходите, – без эмоций сказал Денис. – Уходите!

Парень покачал головой.

– Вы не все знаете, – сказал он, и Крапивину показалось, что парень усмехается. – Сказать по правде, вы ничего не знаете.

Денис подумал, что нужно выстрелить, выстрелить немедленно, пока не появились еще люди, но его останавливала насмешка в глазах и голосе Илюшина. Он с детства не переносил, когда над ним смеялись, а он не понимал причины.

– Чего я не знаю?

– Вы не знаете человека, по вине которого оказались здесь с пистолетом во рту.

Крапивин рассмеялся высоко и тоненько. Ему и в самом деле стало смешно.

– Знаю. Вот он! – с внезапной яростью он ткнул дулом в зеркало, висевшее на противоположной стене и отражавшее его самого и окно за спиной. – Вот он, слышите?! Вот он!

Его голос сорвался, и Денис закашлялся.

– Вы ошибаетесь. Я легко могу вам это доказать.

– Уходите! Оставьте меня одного!

– Не раньше, чем вы обернетесь. Обернитесь! Что вы теряете? Я не двинусь с места, обещаю вам.

– Вы выстрелите в меня! – выкрикнул Денис севшим голосом, понимая, что его загоняют в ловушку, но не понимая, в какую именно.

– Не глупите! Единственное оружие – у вас в руках, и я не вижу ни малейшего смысла в вас стрелять, раз уж вы сами собрались это делать!