Рыцарь нашего времени - Елена Михалкова (2008)

К его огромному облегчению, Ольга не билась в истерике и не плакала, иначе он не знал бы, как себя вести, что говорить и что делать. Некоторая двусмысленность его положения – мнимая или реальная – тяготила Сергея, но Ольга держала себя с ним просто, как со старым приятелем, и его неловкость постепенно растаяла. Сергей в который раз отметил про себя, что после косметической операции лицо Ольги утратило присущую ему простоватость, исчезло сходство с косящим зайцем, хотя глаза остались такими же раскосыми, как и были. Неустанная работа над собой возымела результат: Ольга сумела облагородить свою внешность. Сейчас она была не подкрашена, бледное осунувшееся лицо потеряло все краски, но на снимках Сергей видел: макияж она умело наносила таким образом, что он превращал изъяны ее лица в достоинства. Светлые волосы были жидковатыми, но правильная стрижка маскировала этот недостаток. Заметив, что Сергей бросил взгляд на ее руки с облупившимся лаком, Ольга грустным и чуть извиняющимся тоном сказала:

– Не успела... Маникюр сделать не успела, а теперь уж и не знаю, когда. После похорон, наверное.

В первую секунду Бабкина неприятно царапнуло сочетание в одной фразе похорон и маникюра, но уже в следующую его охватила жалость к бывшей жене.

– Да что ты... – пробормотал он, – какой там маникюр, я все понимаю.

Она выслушала его сообщение о попытке найти Качкова, понимающе кивнула и сосредоточилась, пытаясь вспомнить как можно больше о людях, которых Ланселот считал своими друзьями.

– Тебя интересуют все подробности? – спросил Сергей у Макара, роясь в своих записях. – Сразу предупреждаю, их много, и они самого разного толка. История о том, как Швейцман познакомился с Ритой – со слов Силотского, потому что в то время Ольга еще не была с ними знакома; или, например, сплетни о Крапивине, который никак не женится, потому что долгое время был безответно влюблен в молодую девушку, а ей такой сухарь оказался ни к чему; подробности любовных похождений самого Ланселота...

– Стоп, – перебил его Илюшин, отставляя чашку. – Каких любовных похождений? Юношеских?

– Нет, не юношеских – недавних. Дмитрий Арсеньевич, представь себе, монахом не был, и очень любил женщин.

– Это я и сам знаю! Вопрос в другом: тебе об этом поведала его вдова? Ее осведомленность о похождениях мужа может означать, что у них были свободные отношения, но вовсе не обязательно, что госпожа Силотская была этим довольна.

– Свободных отношений у них не было, о похождениях рассказала мне не она, но Ольга знала о том, что Силотский не являлся образцом супружеской верности.

– Неужели его друзья?..

– Верно мыслите, товарищ Илюшин. Я тебе не успел сказать, что от Ольги мы вышли вместе с друзьями ее покойного мужа, и пока курили перед подъездом, Швейцман с Крапивиным внесли свои коррективы в безупречный портрет Ланселота, который она нарисовала. Если я правильно помню легенду, Ланселот преданно служил одной даме, так?

– Почти, – согласился Макар. – Что не мешало ему завести ребенка от другой. Впрочем, там были весьма запутанные отношения, и сам Ланселот, насколько мне помнится, утверждал, что его соблазнили, приняв облик милой его сердцу королевы Гиневры. Несколько источников по-разному толкуют их взаимоотношения.

– Понятно, рыцарь все свалил на женщину. Нет, Дмитрий Арсеньевич такого себе не позволял. Швейцман упомянул одну фамилию...Томша, Мария Томша.

– В каком контексте?

– Он спросил Крапивина, как тот думает, будет ли Томша на завтрашних похоронах. Денис Иванович, безусловно, человек очень сдержанный, но передернулся так, словно ему лягушку засунули за шиворот, и всей своей пресной физиономией выразил отвращение к подобной возможности. Правда, очень быстро взял себя в руки.

– А почему ты решил, что эта дама была именно любовницей, а не просто знакомой?