Рыцарь нашего времени - Елена Михалкова (2008)

– Не могу вам сказать... – растерялась Полина. – Я не говорила об этом с Сеней. Мне... мне было очень тяжело, и я не хотела ничего ни с кем обсуждать. То, что Денис... смог сделать такое... а мы ему так верили...

В глазах ее появились слезы, и вместо того, чтобы промокнуть их, Полина с силой зажмурилась. Слезы потерялись в густых ресницах.

– Швейцарец хороший. – Она все-таки достала платок и приложила к глазам, улыбнувшись извиняющейся улыбкой. – Он порой кажется смешным, но, познакомившись с ним ближе, начинаешь его уважать. И еще он очень любит свою жену, просто до обожания, и совсем этого не скрывает. Редкая черта для мужчины, хотя... – она вдруг покраснела, смущенно улыбнулась, – я не очень-то разбираюсь в мужчинах, если честно.

Макар, прищурившись, посмотрел на нее и неожиданно спросил:

– Полина, а вам нравятся крысы?

– Крысы? – изумилась она. – Какие крысы?

– Обычные, домашние.

Она задумалась и некоторое время молчала, сосредоточенно глядя на Илюшина. Потом медленно проговорила:

– Нет... пожалуй, нет. Мы никогда не держали крыс, может быть, они бы мне и понравились. Но сейчас я представила себе крысу и подумала, что, скорее, нет. Мне нравятся птицы.

– Птицы?

– Да. Во дворе нашего дома есть голубятня, я дружу с ее хозяином, помогаю ему кормить голубей, когда выдается свободное время. Они удивительные: умные, красивые, очень ласковые. Этой голубятне, представьте, уже лет тридцать, а вокруг нее по-прежнему детишки собираются, как было когда-то в моем детстве.

Полина не стала спрашивать у Илюшина объяснения его странному вопросу о крысах, а он не стал ничего объяснять. Их разговор всплыл у Сергея в памяти, когда он увидел карандашный набросок на стене напротив: пять голубей, запряженных в тонкую упряжь, несут по воздуху хохочущую тучу.

«Он не хотел, чтобы так вышло, – повторил про себя Бабкин, сидя в гостиной у Чешкиных и вспоминая отстраненного человека, застегнутого на все пуговицы, каким показался ему Денис Крапивин. – Конечно, он не хотел, чтобы вся эта история всплыла и стала известна родным Чешкина. Бьюсь об заклад, именно оттого его так и перекосило при упоминании Марии Томши, что она заложила его с потрохами».

– Нашел, вот он. – В комнату вошел Чешкин, держа в руках тонкую школьную тетрадь. – Сам переложил в другой ящик, а после запамятовал. Коля всегда писал в тетрадях и только от руки. Пожалуйста, читайте, если угодно.

Сергей и Макар склонились над тетрадкой. Почерк был крупный, разборчивый, читать оказалось легко. Подчеркиванием Николай выделил заголовок – «Платье короля».

– Платье короля, – вполголоса повторил Илюшин и начал читать.

Платье короля

Король недоверчиво смотрел на себя в зеркало. Он не ожидал... Не ожидал, что платье окажется – таким.

Платье было как лист, в котором на просвет видно тончайшее кружево прожилок, разбегающихся по зеленой мякоти. Платье было как лед – прозрачный хрустальный лед, из-под которого темным глазом, не мигая, смотрит лужа. А когда король повернулся вокруг себя, платье стало как ветер и закружилось вокруг короля, повеяв прохладой и нежным миндальным запахом.

Кто бы мог подумать.

Он обернулся и пристально посмотрел на портных – большеруких, нескладных, с глуповатыми овечьими лицами.

– Где вы научились так шить? – не сдержался король.

Тот, что старше, с загорелой до черноты лысиной посередине головы, неловко переступил с ноги на ногу и, запинаясь, сказал:

– Так, это... ваше величество... Ганс нас учил, ага. Старый он был, вот и взял помощников.

– И руки у него были больные, – тихо вставил второй. – Как по осени пальцы скрючило, так больше и не разогнуло.

– Начал он нас учить и все боялся, что не успеет, торопился.

– И не успел ведь. А мы... мы потом сами, потихоньку... Вот и вышло.