Стыдно не будет - Ольга Вечная (2021)

Она смотрит, моргает, а потом отрицательно качает головой. Впервые за наш разговор отвечает честно.

* * *

Когда я нашел ее на трассе, а затем отогревал в машине, поначалу думал: «Господи, какая бездумная, как вообще до стольких лет-то дожила?! Не повезет какому-нибудь парнишке, всю жизнь будет нянькаться».

Ага. «Не повезло» одному.

А если серьезно, она большая умничка. Борется за себя и свои права, отстаивает их перед окружающими мужчинами. Я очень горжусь ею. Совсем скоро она будет доверять мне полностью. Как самой себе. В этом нам поможет время. Наломав дров в прошлом, сложно раскрыться перед новым человеком.

Представляю, насколько беззащитной она себя почувствовала, узнав о болезни отца. В один день Яне пришлось повзрослеть, взять ответственность за себя и своего будущего ребенка. Если когда-нибудь со мной что-нибудь случится — если меня не станет или я сам стану опасен (этого не произойдет, но готовым важно быть ко всему) — она позаботится о моих детях.



* * *

Ага, вижу, стоят возле машины Павла, о чем-то трут довольно эмоционально. Повезло, что не уехали: разом убьем двух зайцев. Это, конечно, фразеологизм, но учитывая, что я после смены и без тренировки, как уж пойдет.

Подхожу быстрым шагом, они оба вздрагивают, обрывая речь на полуслове.

— Что-то случилось, Роман? — спрашивает Янкин брат. Заметно, что не ожидал. Будто спохватился.

— Да, вопрос остался открытый. Хочу закрыть. Ты, — обращаюсь к Утырку, — вчера приезжал с какой целью к Яне?

Он таращит глаза, потом открывает рот:

— Поддержать, а что, с ней теперь нельзя даже разговаривать? — типа с вызовом.

— Я же тебе в прошлый раз объяснил, ты тупой или просто наглый? Все, что касается этой девушки, тебя больше не касается. Что, блть, непонятно?

Павел делает шаг назад и скрещивает руки на груди, молчит.

— И ты тоже далеко не уходи, — бросаю на него мимолетный взгляд. — Мужики, девчонку в покое оставьте, предупреждаю в последний раз.

— Это угроза? — приподнимает брови Павел. Вау, мимика. В этот момент Утырок начинает что-то говорить, возмущаясь и жестикулируя, хватаю его за безымянный палец, плавно, но быстро — со стороны вообще непонятно, что происходит — выкручиваю руку ладонью вверх, держась только за этот самый палец, и резко давлю так, что он вылетает из сустава. Утырок подается вперед, вижу его слезы от шока. Чтобы уменьшить боль, он подстраивается под мое движение, падает на колени, я опускаю руку ниже, и он едва не заваливается на бок. Второй рукой хватаю за ухо и выкручиваю, чтобы башку задрал, заходясь в немом крике.

— Я тебя бить не буду. Во-первых, потому что день и вокруг люди, во-вторых, я вообще не по этой части. Палец поедешь вправишь, болеть будет долго, надеюсь, у тебя тоже память теперь будет получше. Если забудешь вдруг о просьбе исчезнуть из моего поля зрения, я тебе выбью все пальцы и парочку сломаю, — он часто кивает, красный весь, шипит. Это действительно очень больно, казалось бы, человек за восемьдесят килограмм веса, мужик в самом расцвете сил, а так зависим от собственных пальцев. Все его силы уходят на то, чтобы не заорать. — Уши тоже оторву. Пришьют, наверное, но будет некрасиво.

— Понял, понял! Извини!

— Замуж, ты блть, ее позвал, — я отпускаю его ухо, но снова дергаю за палец, чтобы поставить на четвереньки, сам наклоняюсь ниже. Это необходимо, чтобы не мозолить глаза прохожим. Мой голос звучит медленно и ровно, Утырок бы многое отдал, чтобы я говорил громче и быстрее, но мне-то надо, чтобы запомнил. Его слюна капает на асфальт. — Так звал или нет?

Он кивает.