Без выбора - Марина Кистяева (2018)

- Багровский, хватит! Чего ты, черт возьми, добиваешься? Моей истерики? Так я на грани! Ты пугаешь меня до чертиков! Я тебя знать не знаю, увидела вчера, и то… Можно сказать, когда ты меня едва не разложил на кровати, а потом застала тебя… - Вита оборвала сама себя, потому что дыхание сбилось в груди. Она сорвалась. Нельзя было вспыхивать, но эмоции вышли из-под контроля. И её несло дальше: - Если ты от меня что-то хочешь, скажи по-человечески. Давай поговорим по-нормальному. Без претензий и ора. Не нагоняй на меня страху. Я понимаю, наши семьи… Возможно, ты затаил на Гвоздовых зло. Меня ты хочешь использовать, как инструмент мести. Тоже могу понять. Но что с меня взять? Ещё у меня есть предположение, что ты в принципе хочешь, чтобы потомки Гвоздовых страдали. Этакая месть за прошлое. Это я тоже принимаю. Тогда, конечно, ты мне обозначать ничего не будешь. Будешь нервы трепать или что похуже…

Она замолчала, поняв, что только что выложила всё, что думала. Сама вручила карты ему в руки.

Открылась перед врагом.

Но он, кажется, пропустил мимо ушей всё, что она говорила.

Продолжая щуриться, двинулся в её сторону. Между ними и так почти не осталось расстояния, а когда он решил его сократить, утро точно перестало быть томным.

Все благие намерения Виты разрушились, как песочный замок. Сам Роман воспринимался именно, как шторм, медленно, неотвратимо надвигающийся на неё.

- Не приближайся ко мне, - внезапно осипшим голосом выкрикнула Вита, на деле же у неё вышел шепот. Для убедительности она выставила руку вперед, ограждая своё личностное пространство от вторжения.

Как бы ни так.

Багровскому нипочем любые преграды, тем более, когда цель рядом.

Её же рука для него послужила приглашением. Об этом Вита подумает чуть позже…

Его пальцы осторожно сжали её запястье. Вита охнула, попыталась выдернуть руку, но тщетно. Её забрали и возвращать не собирались. По коже тотчас побежали невидимые разряды тока, особенно в том месте, где крепкие мужские пальцы со стесанными костяшками соприкоснулись с ней.

Следующее мгновение, и Роман не рванул Виту на себя, притянул. Плавно, неотвратимо. Вита сопротивлялась, отчаянно продолжала удерживаться за спинку стула, он шаркнул ножками по паркету, скрипя. Вите пришлось расцепить пальцы.

- Пусти, ублюдок…

Она второй рукой вцепилась в его руку, царапая и оставляя красные полосы, пытаясь разжать, освободить себя, но, казалось, мужчина не замечал её отчаянных потуг и собственной боли.

Он смотрел только ей в лицо.

Ещё одно его движение, уже без резкости, и Вита почти прижата к нему. Между их телами осталось ничтожно маленькое расстояние, заставившее девушку дышать через раз, чтобы случайно не соприкоснуться грудью с его грудной клеткой.

- Пусти! – паника нарастала.

- Нет.

Одно слово, и всё. Дальше лишь стремительное движение воздуха вокруг Виты.

Её приподняли и усадили на стол. При этом бесцеремонно молниеносно раздвинули бедра, трикотаж платья жалобно затрещал.

У Виты распахнулись глаза настолько широко, насколько позволяла физиология. Она на столе? Как?.. Когда?..

Тогда.

И между её бедер вклиниваются чужие бедра, и чужие теплые – мозг в экстремальных ситуациях фиксировал странные вещи – руки стремительно задирали ей подол платья, облегчая доступ… для чего?

- Ты хотела определенности, Виталина? Как тебе такая определенность?

Вита растерялась.

С ней что-то случилось. Пять лет под опекой не прошли безрезультатно. Никто никогда с ней за последние годы не разговаривал в подобном тоне, не наседал. Не обижал. Она, пусть и отрицая, не принимая, знала – под защитой. Что бы она ни творила, за ней присматривали. И никому не позволено было с ней учинить непотребство.

К ней если мужчины и прикасались, то только, чтобы посадить в машину. Аккуратно, не причиняя боли.